Читать книгу - "Грех - Патрисия дель Рока"

Утром Рита попрощалась с Леопольдом и Элеонорой, и отправилась обратно к себе домой. Ей хотелось все обдумать, так как последние события выбили Риту из колеи. Так много жуткого и странного в ее жизни.

Сначала умер ее любимый, затем на приеме она встретила кошмар всей своей жизни, Джона Вэйда. Брюнета с удивительно яркими синими глазами и потрясающе красивой внешностью.

Расскажи она кому-либо, что он ее изнасиловал, ей просто не поверят. Во-первых, потому что она – скандальная журналистка с устоявшейся репутацией стервозной гадины, которая ради выгодного скандала пойдет на все.

Во-вторых, он, судя по всему, миллионер, и к тому же – очень красивый, импозантный мужчина.

На первый взгляд ничего в нем не выдавало маньяка. Вздохнув, Рита Свои нажала педаль газа, поворачивая джип к воротам своих владений. Открыв пультом ворота, она въехала на территорию своего земельного участка.

Большой, полностью современный, но отчего-то такой угрюмый трехэтажный дом. Оставив машину прямо перед домом, даже не удосужившись завезти машину в гараж, она устала, шатаясь, отправилась к себе в комнату.

Пронзительный, ледяной воздух марта стискивал лоб стальным обручем. Ей казалось, что она задыхается – и никак не может вдохнуть достаточно воздуха, будто вдыхала ледяные иголки.

Косо надетое платье, которое ей пожертвовала Элеонора (от ее собственного не осталось почти ничего), туфли натерли ноги. Налице не осталось ни капли косметики. После почти бессонной ночи на лице проявились морщинки, словно ее было не двадцать восемь, а все тридцать восемь лет. Усталая, изможденная, серая. Словно тень прежней «крутой сучки», вращающейся в самом престижном обществе. Правда, лишь в качестве наблюдателя.

Рита вдруг подумала, что работа журналиста тем хороша, что можно смотреть на мир, отгораживаясь от него объективом. И, писать о других гадости. За что тебе никогда ничего не будет. Ну, разве что в суд подадут на газету. А если работаешь в совершенно «желтом» журнальчике, то и риска почти никакого. Сплетни, светские новости, интервью со звездами, изрядно сдобренные ее фирменным ядом и сарказмом.

Некоторое время Рита бродила по дому, уставившись в пустоту, затем поймала себя на том, что ходит, сама не зная, что ей нужно, – и постаралась взять себя в руки.

Неожиданно хрупкая женщина ощутила, настолько одинокой она себя тут чувствует. Дом сразу же показался ей непозволительно огромным.

«Интересно, а как живут владельцы замков? Ведь такую территорию очень сложно проконтролировать. В какой-нибудь заброшенной башне может проживать целый цыганский табор, а ты об этом никогда и не узнаешь», – женщина нервически хихикнула. Затем буквально затряслась от смеха, переходящего в сдавленные рыдания, облокотившись спиной о стенку в коридоре, а затем медленно съехав по ней на пол.

Закрыв лицо руками, она плакала, ощущая, как стекают по щекам слезы, проникая сквозь тонкие пальцы.

Она ощущала ужасную тяжесть на душе и пустоту в мыслях. Словно все ее ощущения застыли, замороженные, и она ничего не может решать, пока не разберется с тем, что произошло.

– Но я не могу, – тихо шепнула она, чувствуя себя маленькой девочкой, которая не может решить, что ей делать, пока не прикажут родители или не даст совет кто-то более старый и мудрый.

«Но Антуана уже нет. А он лучше всех умел тебя утешить и дать дельный совет. Только я к его советам никогда не прислушивалась», – искривив губы в улыбке, полной горечи, она встала и отправилась в кухню.

По пути взглянула в зеркало, висевшее на стене, и поморщилась: настолько ужасно она выглядела.

Но на данный момент собственная внешность была у красавицы на последнем месте.

«Хорошо, что сегодня только суббота. Я могу отдохнуть и подумать над тем, как жить дальше», – криво усмехнувшись, она заварила кофе в кофеварке и устроилась на кухонном мягком уголке с большой чашкой любимого напитка, цвет которого, по ее мнению, отражал все горести этого мира, подсластила жидкость оттенка мазута двумя кусочками сахара и уставилась в окно.

Желудок заурчал, требуя чего-то более актуального в это раннее утро, чем кофе, особенно после вчерашних переживаний. Да и от кофе он только заболел.

Тяжело вздохнув, она отправилась готовить себе яичницу с колбасой и салат. Эти привычные действия успокаивали.

Позавтракав и закинув посуду в посудомоечную машину, она отправилась в гостиную, где обстановка была нарочито-официальной, но отправляться в свою комнату ей совершенно не хотелось.

Слишком много там было непрошенных воспоминаний.

Ведь последние годы Антуан практически жил у нее, так как она переезжать к нему отказывалась, мотивируя это тем, что это шокирующе и неприлично. Но на самом деле хотела сохранить свою самостоятельность. Словно ее дом был формочкой, а она застыла в нем, как желе. Чтобы только не меняться.

– Я бы сейчас изменилась, Антуан, застыв, опустив голову, на золотистом диване, проговорила она, глядя перед собой застывшим взглядом. – Правда, я бы сломала себя ради того, чтобы только лишь быть с тобой. Ты меня всегда поддерживал, ты всегда был моей опорой. Только сейчас я поняла, насколько мне необходима твоя поддержка, твоя любовь, – она застонала и облокотилась спиной о диван. Мягкий и одновременно упругий, он привычно подстроился под ее тело.

Ее большие глаза, сейчас ставшие темно-голубыми, потемнели от боли, сохраняя свою недавнюю влажность, как земля после дождя.

Она чувствовала, что вот-вот снова заплачет.

– Как жестоко и несправедливо, что я только сейчас это поняла!

Женщина встала и прошлась по большой комнате. Мягкий ковер приглушал ее шаги.