Читать книгу - "Вознесение Габриеля - Сильвейн Рейнард"

Габриель подумал о том, какие еще ее комплексы можно устранить с помощью разных видов секса. Например, секса под душем. Или — любимейшего вида домашнего секса — секса на кухонном столе.

Голос Джулии прервал его размышления.

— Я хочу доставить тебе удовольствие.

— Ты уже доставляешь мне множество удовольствий.

Джулия отвела руку назад и слегка дотронулась до его паха.

— Я говорю про удовольствие, которое доставляют ртом. Мне очень неловко, что я не сумела отплатить за твою щедрость.

Его тело сразу же отреагировало на ее тихий шепот и робкую руку.

— Джулианна, в таких делах не существует понятия «услуга за услугу». Я ласкаю тебя разными способами, потому что мне этого хочется… Но раз уж ты предлагаешь, — добавил он, слегка улыбаясь.

— Я знаю, что мужчинам это нравится.

— Настоящий секс всегда лучше, — пожал плечами Габриель. — В сравнении с ним все остальное — не более чем amuse bouche.[9]— Он лукаво ей подмигнул и в подтверждение своих слов сжал ее бедро.

— А эта поза тебе нравится? Когда ты лежишь на спине? Или…

— Это замечательная поза, — прошептал он, и его глаза вдруг загорелись.

— Мне думается, так лучше, чем если бы я стояла на коленях, — сказала Джулия, краешком глаза следя за его реакцией.

— Ты права. Но с другой стороны, я счастлив встать на колени перед моей принцессой, чтобы доставить ей удовольствие. Я тебе это уже показывал.

Джулия негромко засмеялась, но потом ее улыбка исчезла.

— Мне нужно кое-что тебе рассказать. — (Габриель внимательно на нее смотрел, ожидая дальнейших слов.) — У меня рвотный рефлекс.

— Меня бы насторожило, если бы его у тебя не было, — наморщил лоб Габриель.

Джулианна, не выдержав его взгляда, отвела глаза. Ее рука скользнула ниже.

— Но у меня он проявляется сильно.

Габриель накрыл ее руку своей.

— Darling, это не будет для нас проблемой. Обещаю, — сказал он.

Рука Джулии продолжала опускаться. Габриель принялся наматывать на палец ее локон, игриво дергая за волосы.

Джулия застыла на месте.

Какое-то время Габриель продолжать играть с ее длинными шелковистыми волосами, но потом заметил, что Джулия не двигается, словно превратилась в статую.

— Что случилось?

— Прошу тебя, не держи меня за голову.

— Я и не собирался этого делать, — ответил Габриель, но голос его звучал настороженно.

Джулия по-прежнему не шевелилась, чего-то ожидая. Но чего — Габриель не знал. Он отпустил ее волосы и слегка приподнял ей подбородок.

— Любимая, что с тобой?

— Все нормально. Просто не хочу, чтобы меня вывернуло прямо на тебя.

— О чем ты говоришь?

Джулия втянула голову в плечи:

— Меня… выворачивало… раньше.

Габриель недоверчиво поглядел на нее.

— После… этого?

— Ну… нет.

Несколько секунд Габриель молчал, потом его глаза превратились в щелочки.

— Скажи, тебя тошнило из-за рвотного рефлекса или потому что этот подонок пригибал твою голову?

Джулия вся съежилась и едва заметно кивнула.

Габриель выругался. Внутри у него бурлил гнев. Он быстро сел и принялся растирать лицо.

В прошлом он не был нежен со своими сексуальными партнершами, хотя гордился тем, что сохраняет видимость хороших манер. Кокаин делал его грубее. Ему приходилось участвовать в «вакханалиях» — оргиях, напоминавших древнеримские, времен упадка. Но даже тогда он не держал женщин за волосы и не пригибал им голову, вызывая рвоту. Такого не позволял себе никто. Даже наркоторговцы и наркота, с которой он тогда общался, не унижали женщин подобным образом, а у этой публики не было ни границ, ни угрызений совести. Только извращенец, больной на голову, женоненавистник и законченный ублюдок мог ловить кайф, так издеваясь над женщинами.

Сделать такое с Джулианной, у которой нежные глаза и прекрасная душа? Надругаться над этой застенчивой девушкой, стыдящейся рвотного рефлекса? Сенаторскому сынку повезло, что он сейчас отсиживался за стенами родительского дома в Джорджтауне, отделавшись условным сроком и наложением судебного запрета. Иначе Габриель обязательно явился бы к нему на порог и продолжил бы разговор, начатый в Селинсгроуве. Не исключено, что после нескольких ударов говорить было бы уже не с кем.

Усилием воли Габриель выбросил из головы кровожадные мысли, затем поставил Джулию на ноги и накрыл одеялом.

— Идем наверх, — сказал он.

— Зачем?

— После того, что ты мне рассказала, я не могу как ни в чем не бывало сидеть у камина.

Щеки Джулии покраснели от стыда, а ее большие глаза наполнились слезами. Габриель поцеловал ее в лоб.

— Не надо плакать. Ты ни в чем не виновата. Понимаешь? Ты не сделала ничего плохого.

Джулия слабо улыбнулась, но по всему чувствовалось, что она ему не верит.

Он повел ее наверх и через спальню в ванную. Придя туда, Габриель плотно закрыл дверь.

— Что ты делаешь?

— Надеюсь, то, что тебе будет приятно, — ответил он, проводя большим пальцем по изгибу ее щеки.

Габриель включил воду и отрегулировал температуру. Потом переключил на душ так, чтобы из широкой душевой головки лились нежные струйки воды. Габриель медленно снял с Джулии одеяло и открыл перед ней дверь душевой кабины.

Джулия ошеломленно переминалась с ноги на ногу.

— Я хочу показать тебе свою любовь, — прошептал он. — Я умею это делать и вне постели.

— Уложи меня в постель, — умоляющим тоном попросила Джулия. — Тогда наш вечер не будет испорчен.

— А он и не испорчен, — свирепо возразил Габриель. — Будь я проклят, если кто-нибудь посмеет тебя хоть пальцем тронуть.

Он стал гладить ей волосы, разделяя их на пряди. Поскольку капли воды долетали и сюда, скоро все ее волосы стали мокрыми.

— Ты думаешь, я грязная?

— Как раз наоборот. — Габриель прижал ее руку к татуировке на своей груди. — Прикосновение к тебе — почти то же, что прикосновение к ангелу, — в упор глядя на нее, сказал Габриель. — Но мне кажется, нам обоим нужно смыть прошлое.

Он откинул ее волосы на одну сторону и поцеловал в шею. Потом вылил на ладонь немного шампуня с ароматом ванили и начал втирать его в волосы Джулии. Его движения были неторопливыми. Его пальцы гладили ей волосы, взбивая белую пену. Наконец пеной были покрыты все волосы, и струйки воды нежно смывали ее, унося с собой. Все движения Габриеля были очень осторожными. Он старался показать Джулии, что его любовь к ней гораздо глубже сексуальной страсти, и момент для этого был сейчас более чем подходящий.