Читать книгу - "Ты пахнешь корицей - Ника Драйв"

— Крошенька, куда ты полезла, моя радость, — я смеялся, как идиот, наблюдая за дочерью.

Она забралась на спинку дивана и обозревала оттуда нашу гостиную. Черные глаза сузились, розовые губы-лепестки поджались. Альфа! «Истинная альфа», — как сказал дед, стоило крохе попасть в его ладони, отрастить прямо под его взглядом белый пушистый хвостик и острые белые ушки, а потом вцепиться белыми зубами в его руку. Оборотни рождались с острыми зубами. При этом кусать маму Викёныш не любила, а вот вцепляться в мою ладонь ей нравилось, с таким же удовольствием и упорством она грызла руку деда.

Сказать, что нам повезло — это промолчать. У волчицы и мага родился крошечный оборотень. Такая милая девочка, что хотелось её зацеловать, особенно когда кроха дрыхла, дергая круглой ножонкой с поджатыми пальчиками-горошинками и хмуря во сне белые бровки. А вот сидеть с ней мне было непросто. Три няни, мама Ася и мачеха Аси справлялись, но сегодня всё пошло наперекосяк. Няни заболели все три сразу. Асю забрала мачеха, они отправились по магазинам, а я сначала смеялся, потом шипел, когда Викёныш пожелала откусить половинку моего указательного пальца, и взвыл, когда она быстро спустилась с моих колен на пол, вцепилась зубами в мою лодыжку и прокусила кожу. Мне пришлось пощекотать тонкую шею, чтобы Викёныш хихикнула и отпустила меня. Я не представлял, что делать дальше?

Пошипев и приклеив пластырь на прокушенную ногу, я сообразил, что следует посадить крошеньку на диван, пусть ползает, приседает и припрыгивает. Ходила она еще как-то слабо, ножки качались, как стебельки, зато бегала на четвереньках очень быстро. И вот она оседлала спинку дивана. Сейчас Викёныш была похожа на альфу стаи белых волков: черные глаза пылали, светлые пушистые волосы до плеч развевались, нашему зубастому сокровищу через семь дней исполнялось одиннадцать месяцев. Она помалкивала, и это меня огорчало, но Ася сказала, что Викёныш пошла в папу. Не припомню, чтобы я был таким молчаливым, но вот упертым точно был всегда.

Я положил перед крошенькой замусоленного волчонка, игрушка давно стала серой, хотя Ася стирала её через каждые два дня, но Викёныш обожала зубастика и сейчас прижала его к себе, ловко соскользнув со спинки дивана на сидение, и попыталась оторвать волчонку голову. Когда она потянула игрушечного за хвост, я, наконец, занялся отчетом.

Поскольку я стал зятем альфы белых волков и мужем будущей альфы, меня не повышали, урезали наградные и премиальные, зато добавили отчетов, начальник сказал с самым унылым видом, что я теперь человек семейный, гулять по клубам мне нельзя, по вечерам следует документы до ума доводить — это для семейных самое подходящее развлечение.

Как ни странно этот отчет был интересным. Мы подсчитывали магов — потерянные души, которые начали исчезать в нашем провинциальном Верьске десятками за неделю. Хорошо, если маги, лишенные магии, уезжали в столицу, а если их кто-то убивал или похищал?

Я даже рот открыл от этой мысли.

Но кому и зачем могут понадобиться потерянные души? В провинции им было легче выжить. Как? Это был второй вопрос.

— Ай! — Викёныш издала боевой клич и оторвала с треском лапку волчонку.

Я только порадовался, что он игрушечный и отобрал у дочери куски ваты, которые она вытащила из лапок, облизала и отбросила, как несъедобные, наверное. Я положил останки игрушки на стол, тут же телефон запрыгал на краю стола, издавая противный звон.

На звонок Эль Канте мне пришлось ответить, держа под мышкой мою девочку, дергающую ногами и руками и пытающуюся одновременно с этим укусить меня за бок и окончательно распотрошить волчонка, до которого дотянулись её цепкие лапки.

— Срочно выезжай на окраину, Садовая пять, такой тихий скверик, там Йорик и Командор, они тебе всё расскажут! — проорал мой начальник. — На этот раз труп! Представляешь?! Мы нашли потерянную душу раньше, чем он растворился, или куда они там исчезают все?

— Ой! — завопил я в ответ, мягко усаживая куснувшую меня за живот дочь на поверхность стола. Викёныш тут же занялась шнуром ноута и перекусила его раньше, чем я сумел его выхватить. К счастью, подзарядка не была подключена.

— Ты там что делаешь? — подозрительно понизил голос Эль Канте.

— В няньках сижу! — мрачно брякнул я, прошептав в сердцах. — Как я теперь печатать отчеты буду, крошенька моя?

Она посмотрела на меня, хихикнула и разворошила живот игрушечному волку, вытряхнув всю вату.

— Ну, знаешь, Громов, ты ведь отец, твои обязанности никто не отменял. Когда подъедешь к парням? — радость в голосе Эль Канте была самой что ни на есть злорадной.

— Когда наша мама заявится, — пропел я, собирая правой свободной рукой лохмотья ткани и клочья ваты, оставшиеся от игрушки.

— Так ведь у вас нянек целая квартира, — припомнил Эль Канте, который по долгу службы забрел однажды в наши служебные хоромы, состоящие из гостиной, детской и кухни, тут он и увидел кучу прислуги: трех профессиональных нянь, по очереди готовящих вкусную еду и убирающих нашу квартирку.

Посидели мы с ним на кухне, больше приткнуться было негде.

— Няни наши заболели, — продолжал выпевать я, при этом тянул на себя остов волчонка. — Грипп! Ну, я побежал! А то тут у нас… — я отключился и вздохнул.

Роль отца была трудной, непосильной она была, но я терпел, потому что любил. Теперь любовь стала больше, в нашу команду влезла урчащая, неуправляемая, хитрая и озорная Вика, настолько неутомимая, что казалась временами ребенком с моторчиком внутри. Когда ей исполнилось девять месяцев, она перемещалась по квартирке с завидной скоростью, дед, увидев однажды, как она пронеслась на четвереньках наискось по всем нашим метрам, назвал внучку «Викёныш-терминатор», и правда в его словах была.