Читать книгу - "Жюльетта. Том II - Маркиз Де Сад"

— Я не помешаю вам, синьор, — почтительнообратилась я к итальянцу. — Но хочу заметить, что это не та девушка.

— Мне чертовски жаль, — сказал блудодейпрерывающимся от удовольствия голосом, — очень жаль, мадам… но ее задница…о, какая это уютная задница! — Потом он отлепился от моей служанки ипродолжал уже спокойнее:

— Тем не менее извергаться я не буду, надо поберечьсилы. — Он аккуратно вытер свой член и добавил: — Давайте лучше поговоримо делах.

Раймонда потихоньку выскользнула из комнаты, мы осталисьвтроем: Корделли, Дюран и я.

— Я не смог дождаться назначенного часа, —объяснил он — и примчался сюда. Мадам Дюран сказала, что вы забавляетесь сдевицей, которая предназначена мне. Увидев Раймонду, я почувствовал неодолимоежелание и должен сознаться, что теперь уже жалею, что она — не моя жертва.Мадам Дюран сообщила, что это — ваша фаворитка, что вы ни за что не согласитесьрасстаться с ней… Но выслушайте меня, мадемуазель, — продолжал искуситель,беря меня за руку. — Я очень щедрый человек и безумно богат: за последниедвадцать лет я прибрал к рукам всю прибыль от знаменитой Сенигалийской ярмарки[119], так что несколькими тысячами цехинов больше, несколькимитысячами меньше — это для меня мелочи, когда речь идет о моих страстях. Я незнаю Элизу, но я попробовал Раймонду, и она дьявольски понравилась мне. Яникогда не забирался в такую узенькую и горячую пещерку. Эта девушка будетвеликолепно выглядеть в минуты отчаяния и горя, короче говоря, это самая лучшаякандидатура для жертвоприношения из всех, кого я когда-либо видел. Поэтомупредлагаю следующее: я забираю первую, поскольку мы уже договорились, и заоднопокупаю эту. Вас устроит шесть тысяч цехинов за обеих?

— Вряд ли, — ответила я, чувствуя, что алчность,любовь к золоту вытеснили все прочие чувства из моего сердца. — Двадцатьтысяч, и вы забираете их двоих.

— Однако, — напомнил мне Корделли, — я ужекупил одну за тысячу.

— Считайте, что сделка не состоялась; я продаю ихвместе или не продаю совсем, но дешевле не уступлю.

— Я могу только одобрить решение моей подруги, —вставила Дюран, — и меня удивляет, что она так дешево продает стольвосхитительные предметы.

— Я обожаю эту девочку, и кому же я отдаю ее? Негодяю,который собирается ее убить!

— Вы правы, — согласился итальянец, — исмерть ее будет жуткой и мучительной, уверяю вас.

— За такое удовольствие надо платить, синьор. Решайтесьскорее, иначе жалость вползет в мое сердце, и вы останетесь ни с чем.

— Да, ваш товар дороговат, мадемуазель, —задумчиво пробормотал торговец, — но черт меня побери! Вы застали меня втот момент, когда похоть перевешивает разум. Передайте эту бумагу моемудоверенному, и он тут же выдаст вам требуемую сумму. А тем временем позвольтевзглянуть на другую девушку.

— Мерзавка, — прошептала я своей подруге, —это снова твоя работа. Ты, кажется, вознамерилась лишить меня всего, что у меняесть.

— Виной тому только моя любовь, Жюльетта; но ты никогдане пожалеешь об этом, ибо я заменю тебе целый мир. И она отправилась заденьгами. Я вызвала Элизу.

— Очаровательное создание! — воскликнул распутник,увидев ее. — Неудивительно, что вы запрашиваете такую цену за свой товар.

Он торопливо начал раздевать девушку, и восторгу его не былопредела, когда перед ним предстали все ее прелести. Он решил, что такойизящный, будто отлитый гениальным скульптором зад требует более тщательногоосмотра; он долго и сосредоточенно целовал его, раздвигал ягодицы, щекоталязыком отверстие, вставил туда член, потом снова целовал, не в силах оторватьсяот прекраснейшего предмета.

— Позовите сюда вторую, я хочу сравнить их.

Появилась Раймонда, разделась и предоставила свое тело дляосмотра. Вы не представляете, с какой тщательностью происходила эта процедура,в особенности придирчиво были обследованы ягодицы. Пока покупатель был поглощенсвоим занятием, я взяла в руку его орган и начала медленно поглаживать его;скоро он встрепенулся, отвердел, и Корделли принялся содомировать Элизу,награждая увесистыми шлепками меня и Раймонду.

— По правде говоря, я не могу решить, какая из нихлучше, — признался он мне по секрету, — обе они великолепны. И обебудут умирать долго и мучительно.

— Чей зад, по-вашему, лучше? — полюбопытствовалая.

— Конечно, Раймонды, в том нет никакогосомнения, — ответил он, с чувством поцеловав обладательницу предмета,который имел в виду.

— Я хочу сказать, что в ее потрохах теплее и уютнее… Ану-ка, Жюльетта, ложитесь на кровать, — вдруг заявил ненасытныймонстр, — я попробую и вашу задницу.

С одной стороны он поставил Элизу, с другой — Раймонду, и,содомируя меня, мял и щипал им ягодицы. Потом неожиданно остановился и ссожалением проговорил:

— Достаточно, иначе я кончу. А нам надо отправляться вдорогу.

Девушки пошли готовиться к поездке.

— Скажите честно, — спросила я, когда осталасьнаедине с итальянцем, — это моя подруга надоумила вас выбрать Раймонду, нетак ли?

— Не буду скрывать, что она очень хочет ее смерти.

— Вот мерзавка! Это от ревности, впрочем, причинадостаточно уважительная. Но не беспокойтесь: я решила твердо, и обе эти тваридолжны претерпеть адские муки. — Говоря эти слова, я как бы невзначайначала ласкать ему член, прижимая его к своей груди и щекоча пальцеманус. — А можно узнать, какую пытку вы для них приготовили?

— Боитесь, что она будет слишком жестокой?

— Если бы я была на вашем месте, их страдания превзошлибы все, что может придумать человеческое воображение.

— Вы восхитительная женщина… Я люблю таких; настоящиеженщины всегда более жестоки, чем мужчины, если дают волю всем своим чувствам.

— За этим кроются вполне естественные причины, —заметила я, — их органы устроены гораздо тоньше, а чувствительность ихнамного выше; бесчувственное существо не может быть жестоким.

— Совершенно верно; к тому же обладая живымвоображением, женщина не может удержаться от излишеств и извращений, вот почемув злодействе она заходит дальше, чем мужчина. Случись где-нибудь дуэль,гладиаторские бои или публичная казнь, женщины валом валят поглядеть на этозрелище, и среди зевак вы всегда найдете в десять раз больше женщин, нежелимужчин. Между прочим, — добавил торговец, — многие глупцы, обманутыеэтим болезненным любопытством, не могут понять, что крайности всегда сходятся,что его источником является врожденная жестокость.