Читать книгу - "Я рожу тебе сына - Дина Ареева"

С Никой я об этом не думаю, просто ее целую, а она отвечает, и мне нравится так как сейчас — неторопливо. Долго целуемся, затем она отодвигается и нерешительно спрашивает:

— Может, сначала поедим?

Рывком поднимаюсь и ссаживаю ее с колен. Умница моя.

— Правильно, детка, у тебя не будет сил, если ты не будешь есть. И у меня тоже.

Выжидаю, пока она увлеченно начинает ковыряться в салате и говорю:

— Давай заедем к тебе домой, ты заберешь то, что посчитаешь нужным. Остальное купим.

Она облизывается и согласно кивает.

— Как скажешь, Тимур.

У меня от этого «Тимур» грозится начаться извержение. И не вулкана. Но я сам не хочу здесь, хочу на кровати, раздеть ее полностью и смотреть. А потом уже не только смотреть. Так что едем сейчас к ней на квартиру, затем мне нужно взять деньги, которые я привезу Саркису за Нику.

То, что Саркису они не понадобятся, знаем мы с Шерханом. Главное, чтобы от этом не узнал Саркис.

* * *

Тимур входит первым, обходит квартиру, даже в туалет заглядывает, а потом разрешает войти мне.

— Собирайся, я подожду в машине. Одежду не бери, мы все купим новое.

Я все равно складываю в сумку вещи, паспорт, тапочки и чашку — ее мне девчонки подарили на день рождения, жалко оставлять. А потом меня внезапно осеняет догадка, и я замираю, открыв рот — Тим не попросил показать паспорт, даже не взглянул на вещи. Он забрал ключи вместе с сумкой, а значит… Значит, он уже здесь был. И он… Он знает?

Трясущимися руками лезу в свой тайник, который устроила в диване — диван старый, с пружинным блоком, изнутри отпоролась обивка, и там я храню свои сокровища. Лаки, фотографию и дневник с признаниями в любви Тиму Талеру.

Сейчас мне все это кажется ужасно наивным и глупым. Мне очень стыдно за мой детский дневник и детские признания. Потому что теперь я знаю, что такое взрослая любовь, у меня до сих пор ощущения, будто во мне твердый член Тима, и я не представляю, что будет, если он прочтет дневник.

Но выбросить его не могу, это уже часть меня, я быстро прячу на самое дно сумки игрушку и дневник с фотографией — спрячу где-нибудь. Кто знает, вернусь ли я обратно в эту квартиру.

В машине мой телефон немного зарядился, как раз хватит на один звонок. Я набираю Борисовну по памяти, в моей телефонной книжке контакты только с работы. Как я понимаю, бывшей.

— Доминика! Как хорошо, что ты позвонила, а я все утро тебе ищу!

Конечно, она звонила, Тимур ее напугал, и она беспокоится. Меня окатывает волной признательности.

— Здравствуйте, Татьяна Борисовна! Телефон разрядился, все в порядке, не волнуйтесь. У меня все хорошо.

— Доминика, — пауза, и я как наяву вижу, как она поджимает губы, — звонил Тимур, спрашивал про тебя. Он хочет, чтобы ты взяла его банковскую карту. Ты подумай, деточка, тебе ведь нужно учиться…

— Татьяна Борисовна, — перебиваю, — передайте Тимуру, что у меня появился жених. Я скоро выйду замуж. Моему будущему мужу точно не понравится, что я пользуюсь банковской картой чужого мужчины.

Говорю «чужого», а у самой нервные окончания сплетаются в тесный болезненный комок и подкатываются к горлу. Это неправда, сегодня мы с Тимом были так близки, что кажется, ближе просто невозможно. Но я должна это сказать, чтобы Тимур перестал меня искать.

Борисовна начинает озабоченно кудахтать и допытываться, я клятвенно обещаю привести «жениха» и с ней познакомить. И даже думаю, кого можно попросить сходить со мной в детдом. Может, Макса? И смогу ли я вообще выйти из дома Тимура?

Поспешно прощаюсь и удаляю звонок из истории, телефон на последнем издыхании. Хорошо, что я успела позвонить. Окидываю взглядом квартиру, выбегаю из подъезда — Тим стоит у машины и говорит по телефону. Подхожу ближе и даже не удивляюсь, когда слышу его взвинченное:

— Как замуж? За кого? Татьяна Борисовна, как вы можете так спокойно об этом говорить? Надо узнать…

И тихо радуюсь, что Тим Талер не может в самом деле меня контролировать. Трахаться у него выходит намного лучше. Замираю на полдороге, потому что Тим несколько раз впечатывает кулак в капот машины. И я вздрагиваю каждый раз, как под его рукой глухо отзывается металл.

— Садись в машину, Ника, — говорит он, не оборачиваясь.

Мы едем, и едем очень быстро. Тим злой, я вижу, и внутри меня поднимается… ревность. Он злой, потому что я выхожу замуж, и поэтому совсем не смотрит на… меня? Он разгоняет машину все быстрее и быстрее, стрелка спидометра пересекла отметку сто пятьдесят километров в час и медленно ползет дальше. У меня внутри все сжимается от страха, я боюсь машин с тех самых пор, как меня сбили возле детдома.

— Тим, почему мы едем так быстро? — тихо спрашиваю.

— Тебе не нравится? — Тим смотрит так, будто не может понять, откуда я здесь взялась, и меня снова накрывает волной ревности.

— Нет.

— Почему?

— Я боюсь…

Он начинает медленно сбрасывать скорость, и я с облегчением выдыхаю. Он берет меня за ладонь и кладет на руль, сверху накрывая своей.

— Извини, Ника. Я об этом не подумал. Не бойся, — а потом вдруг порывисто прижимает к губам, — со мной ничего не бойся.

И я закрываю глаза…

Мы приезжаем в загородный поселок, проезжаем в самый конец. Крайний дом стоит практически в лесу, он огорожен высоким забором.

— Это моя дача, — говорит Тимур, — мы обязательно приедем с тобой сюда на выходные. Подожди в машине, я быстро.

Он в самом деле быстро возвращается со спортивной сумкой, бросает ее на заднее сиденье и садится за руль.

— Здесь нет охраны? — спрашиваю.

— Поселок охраняется, дом под сигнализацией. Это просто дача, здесь нечего брать, — кривит губы Тимур и мы отъезжаем. Едем молча, пока он не просит: — Дай воды, Ника.

Я поворачиваюсь, чтобы взять бутылку воды с заднего сиденья и у меня перехватывает дух — через неполностью закрытую молнию сумки я вижу пачки с долларами и понимаю, что Тим приезжал за деньгами. И эти деньги ему нужны, чтобы заплатить за меня Саркису.