Читать книгу - "Кукла моего отца - Елена Рахманина"

Подобного со мной не случалось с того момента, как меня выписали из госпиталя. Страх застрял где-то в горле, мешая полноценно дышать. Мысли в голове летали как стервятники, нашёптывая мне, что я навсегда лишился шанса выйти снова на лёд.

Я перебирал воспоминания о вечере аварии. Они были смутными, всё произошло слишком быстро, и мне есть за что благодарить судьбу. Ведь я выжил и остался почти цел. Но для меня, посвятившего свою жизнь хоккею, это было слабым утешением.

Кое-как набрав номер лечащего врача, я надеялся, что, приехав, он выпишет мне сильнодействующее обезболивающее и я вновь смогу соображать. Боль от ноги распространялась по всему телу, опутывая меня своими чёрными щупальцами и затаскивая в пропасть, в которой уже поджидало отчаяние. Каждый мой вздох отнимал силы, но добавлял очков к желанию сдохнуть.

Врач застал меня почти в бессознательном состоянии. Мозг с трудом обрабатывал его вопросы, но укол обезболивающего дал надежду на просветление. Минут через пятнадцать мне полегчало, и я смог сесть на постели и с недовольством обнаружил в своей комнате мачеху.

Она стояла у стены, кусая губы, и выглядела взволнованной. Моему воспалённому сознанию показалось, что сейчас она стала ещё красивее. И где-то в тёмном уголке моей души из тлеющих углей вспыхнул огонёк, согревая меня изнутри. Я едва совладал с собой, чтобы перебороть улыбку, которая грозилась вот-вот выползти на лицо. Пришла, озаботилась моим здоровьем. Неужели переживала?

– Йен, твоё состояние вызвано переутомлением. Очевидно, ты позабыл все мои рекомендации и изводишь себя нагрузками, – нравоучительно начал доктор, после того как оставил моё бедро в покое, – такими темпами ты не ускоришь выздоровление, а оттянешь.

Мужчина говорил много, долго, нудно, стараясь донести до меня кажущуюся ему простую истину о том, что моё выздоровление не моих рук дело, а времени. А я никому не мог позволить решать свою судьбу. Я должен был бороться, а то, что предлагал мне этот человек, всё равно что опустить руки и ждать неизвестности.

Ярость разрывала меня изнутри, кровь кипела в жилах, а я не имел возможности выплеснуть свою злость вовне. Она скапливалась, сосредотачиваясь где-то в груди, обостряя моё состояние.

Врач собрал свой чемодан и, попрощавшись, покинул комнату. Вслед за ним ушла и Теа, оставив меня наедине с чувством горького разочарования от того, что я не способен ни на что повлиять. Моё тело стало моей клеткой.

Поднявшись с кровати на костылях, я принялся озираться по комнате в поисках мишени для битья. Плевать на всё вокруг. Хотелось крушить, рвать, бить. Нутро будто горело и вибрировало от потребности спустить пар. Перевернув костыль, взявшись за платформу для опоры, я принялся разносить комнату. От моих ударов летели щепки, превращая дорогую мебель и предметы интерьера в хлам на выброс.

В голове так гудело, что я даже не услышал, что в комнату кто-то зашёл. Обернулся лишь интуитивно. Теа стояла, вжавшись в дверь, смотря на меня глазами, полными ужаса. Тяжело дыша, я продолжал сжимать своё импровизированное оружие и на мгновение представил, каким она сейчас меня видит. Парня с совершенно дурными глазами, ставшими теперь красными от полопавшихся капилляров, со стекающей по виску каплей пота, оказавшегося посреди разрухи, которую устроил сам. Я не рассчитывал на свидетелей, когда дал волю чувствам.

 – Что ты тут забыла? – мой голос резок и груб. И на и без того испуганном лице мачехи появляется совершенно отчаявшееся выражение.

– Ты сегодня не ел, я принесла тебе суп, – тихо поясняет, кивая головой в сторону оставленного на полу подноса, рядом с почившим столиком, ножки которого валялись неподалеку, – и хотела обсудить список гостей на твой день рождения...

Я бросил костыль в сторону, подходя к ней без опоры и ощутимо хромая. То ли пират, то ли дебил. Остановился от девушки на расстоянии одного шага и впился недобрым взглядом. Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами и будто перестала дышать.

– А ты решила обо мне позаботиться?

Теа в ответ лишь облизывает пересохшие губы, молчит, но ресниц не опускает. И от нашего зрительного контакта мой начавший успокаиваться пульс вновь ускоряется.

На ней шёлковый топ с тонкими бретелями и, кажется, никакого нижнего белья. От этого открытия я втягиваю воздух через нос и дотрагиваюсь до неё раньше, чем понимаю, зачем я это делаю. Моя рука скользит от тонкого плеча, задерживаясь на короткое мгновение на шее. Теа вздрагивает, приоткрывает рот, точно захлёбываясь от моих прикосновений. Зарываюсь пальцами в её волосы и, сжимая их, тяну девушку на себя, так что она приподнимается на носочки.

Мои губы касаются её, и я скольжу по ним, ощущая то, насколько они нежные, и нестерпимо желая большего, нежели этот невинный недопоцелуй. Мне хочется погружаться в её тело языком и членом, пока мои прикосновения не сотрут с неё следы других мужчин. И больше всего – моего отца.

– Тебе было больно, – отвечает, будто в этих словах заложено объяснение её нахождения в моей комнате.

– Если ты хочешь ослабить мою боль – раздевайся, – оттягиваю её от себя за волосы, заглядывая в глаза. Мысль о том, что я должен отпустить девушку, приносит совсем другую боль. От жара, исходящего от её тела, в паху возникает напряжение. С каждой секундой думать становится всё сложнее, ещё пара мгновений, и я потеряю контроль.

– Если ты меня не отпустишь, то получишь по яйцам. Уверена, что тут же забудешь про ногу, – упираясь обеими ладонями в грудь, угрожает с помутившимся от желания взглядом.

Прикрываю на мгновение глаза, чтобы прийти в себя. Вдох – её запах, выдох. Ещё пара таких затяжек, и я свихнусь. Отхожу от девушки и поворачиваюсь в сторону, лишь бы не была в поле моего зрения.

– Зови кого хочешь, никого в одинаковой степени видеть не желаю.

Слышу, как за ней закрывается дверь, и упираюсь лбом в холодное стекло окна.