Читать книгу - "Солги обо мне - Айя Субботина"

Рита настороженно подглядывает в мою сторону и молча кивает.

В ее лице как будто что-то изменилось, но мне стыдно пялиться на нее в открытую, чтобы понять причину этих изменений. Одно могу сказать точно - она сильно похудела. Помню, эти же джинсы круто и как вторая кожа облегали ее бедра, а теперь висят как на вешалке. И локти уродливо торчат на ставших похожими на лапки кузнечика руках.

— Хорошо, что ты вернулась, - искренне радуюсь я. Несмотря на то, что перед моей свадьбой Рита вела себя как настоящая стерва, официально мы не ссорились. Может быть, у нее был тяжелый период в личной жизни? Кто из нас хотя бы раз в жизни не превращался в стерву, завидуя чужому счастью? - Здесь было слишком… тихо без тебя.

— Я ей тоже самое сказала, - поддакивает наша тренер. - Заодно, может, на человека снова станет похожа наша Королева Марго.

Рита еле-еле улыбается и тут же нарочно скрывается за дверцей шкафчика.

Но я все равно успеваю заметить неестественную кривизну ее улыбки. Я такое видела только раз в жизни - в больнице, когда восстанавливалась после травмы спины. Со мной в палате лежал парень на пару лет старше, как и я, проходил реабилитацию после тяжелых побоев. Так вот, он улыбался точно так же - только одной стороной лица, потому что из-за тяжелых увечий пострадал лицевой нерв.

Почему я думаю об этом сейчас?

Рита тоже столкнулась с чем-то… таким?

Я потираю локоть, потому что синяк на коже после хватки Олега до сих пор никуда не делся, хотя прошла уже целая неделя.

— Рита? - Осторожно пытаюсь отодвинуть дверцу шкафчика, чтобы поговорить, но она крепко держит ее рукой. - Что случилось? Я могу чем-то…

Она прерывает мой искренний порыв громким хлопком закрытой дверцы. Теперь уже стоит прямо передо мной, смотрит в глаза с видом человека, который увидел что-то крайне неприятное и отвратительное. От этого взгляда хочется отмыться, как от грязи.

— Ты всегда ко всем в жопу без мыла лезешь, святая ты наша?! - неожиданно грубо спрашивает она. - Или это только мне так «повезло»?

— Рита, в чем дело? - Я в полном замешательстве.

— «Рита, в чем дело? Рита, чем помочь»? - нарочно противно передразнивает она, нервно закидывая на плечо лямки потрепанного рюкзака.

Случайно отводит назад волосы, и я замечаю темный след старых синяков, и чуть выше, там, где почти начинается линия роста волос - тонкий шрам. Уже заживший, но точно свежий. Раньше его точно не было, потому что Рита всегда хвасталась своим идеальным овалом лица и нарочно зачесывала волосы назад.

— Ты чего? - вмешивается Аня, одна из «старичков» нашей группы. - Не с той ноги встала?

Рита окидывает нас всех таким презрительным взглядом, будто мы все - прямые участники ее личной трагедии. Какой бы она ни была и чего бы не касалась. Но в конце снова упирается взглядом лично в меня. Наклонятся, теперь уже нарочно выставляя напоказ и свои увечья, и безобразную улыбку.

— На моем месте, Святая Вероника, должна была быть ты. Хочешь помочь? Попроси своего драгоценного муженька сделать с тобой такое же, а потом изобрети способ, как избавиться от этого дерьма и поделись им со мной!

Она нарочно больно таранит меня плечом, когда проходит мимо до двери. Потом останавливается, разворачивается на пятках, как будто собирается сказать что-то напоследок именно мне. Но раздумывает.

— Меня от всех вас тошнит, - говорит явно не то, что собиралась. - Лицемерки.

И уходит, оставляя дверь открытой.

Я чувствую себя нарочно испачканной. И, как бы глупо это не звучало, испачканной целиком заслуженно, хоть я даже близко не понимаю, чем могла заслужить ее неприкрытую злость и презрение. Мы несколько месяцев даже не пересекались!

— Забей на эту ненормальную, - советует Аня, заботливо поправляя рукав свитера, который, после толчка Риты, неаккуратно сполз с плеча.

— По-моему, она просто конченая, - говорит Ксюша, одна из новеньких, которая занимается с нами только пару недель. Прежнюю веселую и дружелюбную Риту она знать не может. - Если она и своему мужику такие концерты закатывает на пустом месте - неудивительно, что он ее лупит.

— Нет и не может быть никакого оправдания рукоприкладству, - слишком жестко и агрессивно отвечаю я, и боль в локте становится почти невыносимой. Я как будто снова и снова проживаю именно ту минуту, когда Олег чуть было не раздавил мне локтевой сустав.

— Да ладно! - Ксюша фыркает и усаживается на выступающий подоконник, рядом с девочками, которые уже разложили рядом продукты из моей корзины и спорят, чей плейлист пустить на внешнюю колонку. - Иногда некоторые девки сами выпрашивают.

— Тебя когда-то били? - интересуюсь я, чувствую горький ком в горле. Господи, год назад я даже представить не могла, что буду рассуждать о подобных вещах, опираясь на личный опыт. И хоть в прямом смысле слова Олег меня не избивал, то, что он делает уже можно назвать насилием. - Делали тебе больно только потому, что ты не туда посмотрела, не так ответила, не в то оделась? Недостаточно широко улыбнулась, недостаточно быстро ответила на телефонный звонок? Вернулась домой на три минуты позже разрешенного времени? Переписываешься с подругами? Просто дышишь?

Слова вырываются из моего рта резкой автоматной очередью, и мне приходится резко дать по тормозам, когда понимаю, что перекрикиваю даже громкую музыку из динамиков.

В студии на несколько секунд повисает напряженная тишина.

— Ты чего? - ошалело переспрашивает Ксюша. - Я же типа за тебя вступилась перед этой истеричкой.

Я сбивчиво бормочу извинения и пулей вылетаю за дверь.

Хорошо, что сегодня на улице прохладно и идет дождь. Я выставляю руки из-под козырька на крыльце и провожу влажными ладонями по лицу.

Все, что я говорила минуту назад - я говорила не для Ксюши, и не для остальных.

Я говорила это самой себе.

— У тебя все хорошо? - спрашивает вышедшая вслед за мной Аня. Становится рядом и протягивает мне пластиковый стаканчик с шампанским и две крохотных белых таблетки.

— Это что?

— Валерьянка, - успокаивает она.

Я благодарю молчаливым кивком, проглатываю и запиваю «угощение».

— У меня все в порядке, - впервые в жизни я так откровенно и невпопад лгу. - Это просто нервы перед поездкой.