Читать книгу - "Любовь без цензуры - Катя Саммер"

Специально? Хитрый жук давал мне сделать ход.

- Какая досада! – Фил будто удивленно развел руками. – Проиграл первый раз в жизни.

Он подобрался слишком близко, сбивая к чертям дыхание.

- Теперь развратная Алиса покажет мне страну чудес?

Вот как, как перед ним было устоять? Как вообще вспомнить о том, что где-то меня ждет жених и вернуться в реальную жизнь? Ответа не было, я его не нашла. Расплылась в улыбке, сдерживаясь из последних сил.

- А твоя развлекательная программа окончена? – притворно возмутилась я.

Феликс неожиданно стал серьезным.

- Вообще-то, нет. Хотел успеть к закату, но ты испортила мой план. - по-деловому сообщил он. – Но так уж и быть, не уговаривай, попробую что-нибудь сообразить.

Не успела я догадаться, что он имел в виду, как Ветров развернулся в сторону вышки и, сложив руки рупором, громко крикнул «запускай!». В окне наверху появилась и исчезла мужская фигура. Я хотела смутиться охраннику, который негласно находился где-то рядом, но Фил в эту минуту вытащил из-за трибуны широкий синий мат, бросил его посередине зала и, подкравшись сзади, надавил под коленками, отчего я потеряла равновесие и упала вместе с ним. Тем временем, купол под крышей ожил и пришел в движение, постепенно открывая вид на темное небо, усыпанное звездами.

Я, едва дыша, любовалась картиной под мерный стук сердца того, кто прижимал меня к груди. Звезды не были волшебными, и небо – самое обычное: без лунного затмения, звездопада или северного сияния. Но на глаза отчаянно наворачивались слезы: никогда ничего подобного не чувствовала. Захотелось просто умереть, чтобы навсегда остаться такой счастливой и не сталкиваться с реальностью, поджидающей за дверью. Глупое и эгоистичное желание, но разве я не человек?

- Ты что-нибудь знаешь о звездах?

Я рыскала глазами по черно-синему небосводу и не могла отыскать знакомых созвездий.

- Не-а, - честно ответил Фил, а спустя пару мгновений заговорил на тон тише: - Только про Полярную звезду. Вон она.

Я проследила за его указательным пальцем, но не разобралась, куда именно смотреть, а Фил продолжил.

- Когда мама ушла, я начал сбегать из дома, чтобы найти ее. Не верил, что она бросила нас. Пару раз я нехило так терялся в лесу за городом. Отец устал ругаться и научил ориентироваться на местности. Вот одним из методов найти дорогу была Полярная звезда.

Я молчала, пока слушала Феликса. Заметила, что он не говорил о матери, но не лезла в душу. Парень, тем временем, уже достал телефон, чтобы щелкнуть нас, лежащих, на переднюю камеру. Затем, судя по звуку сообщения, отправил мне.

- Даже не посмотришь, как вышла на селфи? – Фил пытался шутить, но глаза оставались печальными.

- Папа бросил нас. Ушел в другую семью и завел других детей. А мне пришлось резко повзрослеть, чтобы вытянуть из депрессивной ямы маленькую сестру и инфантильную мать, которая не работала ни дня в жизни, - открылась и я ему.

Мы посмотрели друг на друга. Это было похоже на то, как складываются детали мозаики, дополняя картину. Щелк, и все.

Я сама потянулась к нему. Погладила щеку кончиками пальцев, встречая сопротивление жестких коротких волосков, провела вдоль тонкой, едва заметной морщинки на лбу, взлохматила челку. А потом поцеловала. Первой. И это было волшебно. Потому что впервые я не чувствовала себя виноватой, впервые дышала предвкушением, а не печальными последствиями. Что там Хемингуэй писал про жизнь здесь и сейчас? Подписывалась под каждым словом.

Его язык ответил на мое вторжение, руки опустились на бедра, он громко вздохнул.

- Я не сдержусь, - Феликс не спрашивал, предупреждал.

- Не надо.

И сто пятьдесят с места на разбеге. Фил перекатился на спину, усаживая меня сверху. Ему нравилось видеть, как я веду, нравилось, что я хотела вести. Я больше не сдерживалась, отпустила губы, руки, язык в свободное плавание. Боже, что они творили… Стоп-кран сорвало, и поезд летел под откос.

Дрожащими пальцами я стягивала с него кофту, вырывала с корнем пуговицы рубашки под ней. Я впивалась в его рот, будто хотела напиться, а он был алкоголем. Я стонала, целовала родинку, впадину на шее, плечо. Скользила языком по рельефной груди, на которой не было ни одного волоска – боже, как я ненавидела волосы на теле, особенно у мужчин на груди. Он был идеальным. И таким для меня.

Я лизнула его живот, прикусила сосок. Фил громко зарычал, больно сжав мою задницу, и вдавил между ног возбужденный член, рвущийся из штанов. Длинные пальцы пробивались под пояс моих брюк, но ткань кожзама плотно прилегала к телу. Фил злился.

Он нетерпеливо стянул с меня пиджак и отбросил в сторону, слегка толкнул, опрокидывая на спину, и подмял собой. Мысли о наблюдающем за нами охраннике или любых других зрителях, которые могли забрести в спортивный зал, вылетели из головы, как шальные пули. Да будь трибуны сейчас полны галдящими болельщиками, я бы не остановилась. Плевать. На все плевать!

Феликс спустил тонкие бретельки майки с плеч, прочертил влажную дорожку языком по шее к груди. Зубами отодвинул топ вместе с прозрачным бельем и, сжав в ладони, втянул вершину, прикусывая край соска. Вторая рука Фила расстегнула молнию на моих брюках, и он погладил там через ткань трусиков. Я зашипела от удовольствия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Хочу тебя. Всю, - теперь он не предупреждал, просто озвучивал мысли.

Я не была способна на разговоры. Вместо «тоже» изо всех сил сжала бедрами его пальцы, ласкающие внизу.

Маты, спортзал… неромантично? Да какая, к черту, разница, в дорогом отеле или на полу? В чем вопрос, если так хорошо? Особенно когда можешь позволить любой вариант, но терпеть больше не можешь.

Я закусила губу, услышав звук разъезжающейся молнии, обхватила Феликса ногами и притянула к себе. Поцелуи стали острее, больнее, нетерпеливее. Я балансировала на грани. Была уже готова достать его член и наброситься, но зазвонил гребаный телефон.

Никогда не думала, что так невзлюблю привычную «Bang bang»*, заливающую звуками площадку. Но в тот миг ненавидела ее всем сердцем.