Читать книгу - "Принцесса моих кошмаров - Лина Мур"

Рафаэль

– Я всегда думала, что мой отец меня ненавидит, – неожиданно произносит она, смотря впереди себя.

– Почему ты так решила? – Изумляюсь я.

– Он никогда не уделял мне времени, я уже говорила об этом. И я считала, что он винит меня в смерти своей единственной любви, той, что умерла от кровопотери, когда рожала меня. Не было ни фотографий, ни имени, ничего. Даже в свидетельстве о рождении стоит прочерк. Вот я и сделала вывод – он специально удалил всё напоминания о ней, а от меня держался подальше, потому что напоминала ему её, – поворачивает ко мне голову.

– Это всё было ложью, как ты понял. Она не умерла, а наслаждалась деньгами, которые ей заплатил отец. Я упоминала уже, что делала всё, чтобы разозлить его и заставить вернуться домой? Так вот, из-за этого он запретил всем разрешать мне покупать что-то дорогое и выходить из дома без охраны, да и то, только на занятия и обратно. Я решила, что вскрою его сейф и совершу такое, отчего он будет вынужден приехать. Я долго перебирала пароли, около полугода, и наконец-то отыскала нужный. Я хотела сжечь какие-то важные документы или что-то в этом роде, копалась в сейфе в поиске нужных бумаг, когда нашла фотографию. Её фотографию. Я знала, кто это. Мне не нужно было спрашивать, я узнавала собственные черты лица у неё. На этом мой план рухнул и появился новый – найти информацию о моей матери, чтобы хоть как-то быть к ней ближе. Тогда мне было тринадцать, приближался учебный год в закрытой школе, и я сделала ксерокопию фотографии, отправилась туда и попросила мальчика из старших классов за определённую сумму помочь мне. Он нашёл её, на удивление не мёртвую, а живую, – Мира замолкает, сглатывая от горечи.

– Я ждала, когда наступят летние каникулы, чтобы попросить о поездке в Париж за новыми нарядами. Отец ничего не заподозрил и дал добро. Мы остановились в нашем доме, со мной всегда были две няни и охрана. На подготовку к побегу у меня ушло три дня и вот, наконец-то, мне удалось незаметно исчезнуть из бутика и сесть в такси. Я помню, как билось моё сердце. Быстро-быстро, ожидая этой встречи. Я верила в то, что смогу изменить всё. Выдумала, что отец и она поссорились из-за чего-то глупого, и я смогу их помирить. Я нашла миллион причин, чтобы оправдать её отъезд, и была так зла на отца. Я готова была даже остаться с ней, отказаться от папы и разорвать с ним все отношения, ведь моя мама была жива. Все эти годы она ждала меня. И я, пребывая в своих мечтах, выпрыгнула из такси и побежала к высокому многоквартирному дому. Мне не позволили пройти, велели ждать. Я кричала, показывала им фотографию, говорила, что это моя мама. Но никому не было дела до этого, охрана не позволила мне пройти к лифту. И вышла она. Боже, я была так рада и обескуражена её красотой, элегантностью и статностью. Она казалась мне самой прекрасной богиней во всём мире, пока я не столкнулась с жестоким и болезненным разочарованием, – девушка делает паузу, тяжело вздыхая. Ей сложно. Ей больно. Мне невыносимо видеть это, но я сижу и молчу, чтобы не спугнуть то, что, возможно, поможет ей справиться с прошлым.

– Она с такой ненавистью смотрела на меня, а затем схватила за шиворот и поволокла за собой. Я была в шоке, из-за него не могла ничего даже сказать, пребывая в выдуманном счастье. Мать толкнула меня и сказала, чтобы я убиралась и больше никогда не приближалась к ней и к её дому. Она много говорила о том, какой ублюдок мой отец, не выполняющий договор, и как зла на меня. Мать порвала фотографию и бросила её на землю. А затем, смерив меня пренебрежительным взглядом, буквально выплюнула в лицо: «Ты мне не нужна. У меня своя жизнь, и ты никогда не станешь её частью». И надо было бы сохранить гордость, накричать на неё, а я расплакалась, просила не бросать меня, не отталкивать, не выгонять. Я цеплялась за её руку, а мать отшвырнула меня от себя и пошла в дом. Моя глупая вера в страх, который навевает на неё отец, да, я посчитала, что именно из-за этого она так поступила. Побежала за ней, меня не впустили, вызвали такси и запихали туда, как вещь. Я смутно помню, как чувствовала себя в тот момент, как выслушивала нотации о неподобающем поведении и о том, что сделает со мной отец, от моих нянь. Мне было плевать, потому что так просто я этого не желала оставлять. Я хотела добиться своего. Хотела, чтобы родители встретились и поговорили. И единственное, что пришло мне в голову – людей сближает горе и страх потери, – Мира отставляет баночку с «Пепси» и поднимает манжеты куртки, показывая то, что произошло дальше.

– У меня не было других мыслей, кроме той, что я должна всё изменить, помочь им и стать для кого-то центром всей вселенной. Я была настолько поглощена этой идеей, что даже не помнила слов, которые она сказала напоследок. Я нашла нож на кухне и спряталась в ванной. Помню, как дрожали мои руки, а я даже не чувствовала боли, когда лезвие разрезало кожу. Только предвкушала безумную радость оттого, что скоро у меня будет настоящая семья, и папа простит меня за то, что ему пришлось оставаться всю жизнь холостым, а мама полюбит меня. Но видимо, порезы были слишком глубокие, а моё наказание в запертой комнате не позволило моим «надсмотрщикам» найти меня раньше. Я отключилась, а очнулась уже в больнице. Как оказалось, я была на грани жизни и смерти, но меня откачали. И проснулась я из-за разговора отца. Он сначала просил мать приехать, затем угрожал, умолял, обещая заплатить миллионы за то, чтобы она хотя бы немного побыла со мной, а дальше он всё мне объяснит. Но она так и не появилась. В тот момент розовая пелена спала с глаз, и я поняла, что никому из них не нужна. Я верила в то, чего никогда не существовало. Я проиграла, оставшись с клеймом самоубийцы, – от тихой боли и горечи, разочарования и печали в голосе Миры по моей спине пробегают мурашки. Меня пронзает невероятно острым ножом прямо в грудь, напоминая мне, каким я был ублюдком, заставившим её пережить вновь всё это дерьмо. Я не знал… я бы тоже сейчас молил её о прощении за все мои слова, сказанные под давлением и от злости из-за обстоятельств. Я просто настолько ужасаюсь самому себе, что не могу ничего ответить ей. Мне так стыдно.