Читать книгу - "Спальня, в которой мы вместе - Эмма Марс"

Он убрал свою сухую морщинистую ладонь смущенным жестом. Я не знала, с чего начать разговор, и задала вопрос, который казался мне вполне безобидным:

– Вы часто разговариваете с Луи?

– Почти каждый день, – тут же ответил он.

– Правда? Каждый день?

– Да… Вы знаете, Дэвид и Луи выросли на моих глазах. За Луи я присматривал чуть дольше, чем за его братом, – добавил он, чтобы объяснить свою особую привязанность.

Если они общались друг с другом каждый день, то мой муж был вынужден рассказать ему о…

– Вы еще долго намерены оставаться в студии?

– Пока не знаю, – ответила я, немного смущенная тем, что он вмешивается в наши супружеские проблемы.

– Если бы вы не вернулись… Луи бы этого не пережил.

– Знаю, – сдержанно подтвердила я. – Об этом не может быть и речи.

– Если вам кажется, что он от вас что-то скрывает, вы заблуждаетесь. Луи ничего не скрывает. Он просто пытается вас защитить. И в придачу не усугубить свое дело в суде.

Официант принял наш заказ, и я, желая, чтобы мое волнение улеглось, была рада, что он прервал нашу беседу. Сразу после его ухода я возобновила разговор, решительно настроенная теперь задать ему свои вопросы:

– А Аврора? Вы ее тоже часто видите?

Он практически не вышел из своего обычного флегматичного состояния.

– Я своего рода связующее звено между улицей Тур де Дам и Орлеанской площадью.

Очень завуалированный способ сказать о том, что все эти годы он очень часто виделся с Авророй. Я хотела продолжить расспрашивать его об этом, но он сделал решительный жест старой дрожащей рукой, прекратив мои попытки.

– Я больше не скажу вам ничего об Авроре, Анабель… Не я должен рассказывать о ней. Дэвид или Луи сделают это, без сомнения, когда придет время.

– Когда придет время? – чуть не закричала я.

Да никогда не наступит время угасания той страсти и ревности, которую эти двое испытывают уже два десятка лет к моему двойнику. Я проглотила свою ярость, задержала взгляд на его сморщенном лице, задавая себе вопрос о происхождении каждой складки, каждой морщины, затем снова мягко заговорила:

– Почему у меня складывается впечатление, что вы больше склоняетесь на сторону Луи, а не на сторону его брата?

– Я вам уже сказал, я знаю его очень давно.

– Однако… Как долго вы уже на службе у Дэвида?

– Около двадцати лет.

С того момента, как Дэвид поселился в особняке Дюшенуа, прикинула я. После смерти Андре и Гортензии.

– Значит, все это время именно он был вашим работодателем…

– Нет, – возразил он с удивительной живостью.

– Как так? Очевидно, что именно он вас…

– Я вам говорю, что нет, – резко оборвал он меня. – Я работаю на Гортензию.

У него старческий маразм?

– Не смотрите на меня так, – сказал он, скрывая улыбку в уголках губ, очевидно, довольный моей реакцией. – У меня пока все в порядке с головой. Именно Гортензия платит мне зарплату в течение последних двадцати лет. За несколько месяцев до своей смерти она выразила желание обеспечить мое будущее. Гортензия открыла отдельный счет, предназначенный только для этой цели. Если не случится никакой глобальной катастрофы, он обеспечит меня до самой смерти.

Арман мог ликовать: впечатление, которое он хотел произвести на меня, было достигнуто. Несколько минут я не могла вымолвить ни слова.

– Она обозначила какие-нибудь условия?

– Никаких, кроме того, чтобы я продолжал смотреть за ее сыновьями.

Одна деталь огорчала меня в его откровениях.

– В таком случае… поскольку вы сами признали, что ваши предпочтения на стороне Луи, почему же вы согласились жить в доме Дэвида?

– Их мать попросила меня об этом. Как раз когда открыла этот пресловутый заблокированный счет. Она сказала мне, что если их с Андре однажды не станет, я должен буду пойти на службу к Дэвиду.

– Почему? – закричала я так громко, что люди, сидящие за соседними столиками, начали оборачиваться.

– Она всегда полагала, что Дэвида стоит держать возле себя…

Арман говорил о нем как о диком животном, которого следует посадить в клетку и дрессировать. Он тут же закончил мысль:

– …А Луи… защищать от брата.