Читать книгу - "Игрек Первый. Американский дедушка - Лев Корсунский"

«Гад!» — испугавшись невидимки, Ознобишин издал резкий горловой звук. Обернулся.

Алевтина. Ведьма подарила любимому доктору невинный поцелуй.

* * *

Больной Сизов, склонный к коммерческой деятельности, всячески афишировал то, что входит в группу экстрасенсов, обследуемую доктором Ознобишиным. Он даже зазвал в Воробьевку телевидение, но Иннокентий Иванович захлопнул двери своего отделения перед охотниками за сенсациями. Особенно настырных телевизионщиков доктор представил пограничнику Мухину следующим образом:

— К тебе китайцы!

Патриотически настроенный больной, страдающий манией преследования в острой форме, достойно выполнил свой гражданский долг.

* * *

— Иннокентий Иванович, миленький, — умолял доктора Сизарь, — я вам такую рекламуху сделаю — денежки рекой потекут!

Ознобишин упрямился, не желая становиться шарлатаном в белом халате.

— Почему я должен зарывать свой талант в землю! — шумел Сизарь. — Я общаюсь с душами умерших!

Больной Сизов притих, только когда Кукушка накуковала ему всего лишь одно ку-ку.

— Не может быть… — помертвел Сизарь. — Ты врешь.

— Ку-ку! — настаивала честная Кукушка. И добавила с печальным вздохом: — Скоро пообщаемся с твоей душой!

* * *

С эпидемией ужаса, порожденной воображаемыми существами, Иннокентий Иванович покончил, устроив своим глюкам моноспектакль.

Сначала он весьма убедительно дал им понять, что невидимки облепили его со всех сторон, чем поверг доверчивых полоумных в трепет.

Потом искусный актер изобразил невероятное удовольствие от прикосновения бесплотных лапок, нежных поцелуйчиков.

Постепенно душевнобольные угомонились. Оттаяли. Из‑под кровати с опаской вылез лейтенант Мухин.

Заливаясь дурашливым хохотом, Ознобишин выразил восторг от близости добрых духов, покровителей всех безумцев.

Больные тоже ощутили наслаждение от соития с невидимками, а иные чувственные дамы даже испытали оргазм.

Потом сумасшедшие прелестницы изводили доктора вопросами:

— Какие дети рождаются от невидимок?

— Конечно же, невидимые!

— Слава Богу!

4.

— Влюбленная ведьма становится ангелом! — изрекла как-то Алевтина, предаваясь любви с Игреком.

«А ангелы далеко не безгрешны!» — это изречение ведьма не обнародовала.

Его Долговязый мог бы угадать по печальному лицу своей любовницы. Если б его занимало, что у нее на сердце. Увы, ангел витал в облаках, спускаясь иногда на землю, чтоб причинить боль влюбленной ведьме. Сам он в своей третьей жизни боли еще не испытывал, поэтому не ведал об ощущениях человека, которому говорят:

«Ты сегодня мордоворот какой-то! Прямо ведьма!»

Или:

«Ты породнила всех мужиков Воробьевки! С тобой не спали только невидимки!»

Небесно — голубые глаза Игрека чернели от удивления, когда он видел слезы своей подруги.

«Что у тебя болит?»

Алевтине разонравилось кружить мужикам головы напрасной надеждой на любовные утехи, а у Игрека, напротив, голова шла кругом, когда он чувствовал себя победителем, хотя его победа была обеспечена еще на старте.

Бедняжка потеряла вкус к колдовству. Она знала великое множество таинственных заговоров, рецептов чудодейственных отваров, но к чему вся эта алхимия, когда все желанное достигнуто. Оно носит короткое имя: Игрек.

— Какая же ты ведьма! — подкалывал Алевтину злой мальчик. — Вегетарианка! Травоядное! — Ангел желал роковых страстей.

Алевтина поведала Игреку даже то, что скрыла от доктора Ознобишина: как летала на ведьмин шабаш, натерев тело зловонной мазью, приготовленной из яда столетней кобры и крокодиловых слез.

Долговязый ангел захлебывался щенячьим визгливым смехом, как от щекотки:

— Ты летала в ступе с помелом в руке?

— Я же не Баба — Яга! — пыталась улыбнуться Алевтина. — От мази все тело горит огнем, а потом сгорает и становится невесомым. Как пушинка. Ветерок подует — и ты воспаряешь…

Шаловливый ангел не верил ни слову своей возлюбленной.

— Что у вас творится на шабаше? Групповуха с чертями?

— Ну почему обязательно групповуха? — обижалась недавняя гетера. — Просто женщины развлекаются…

— Знаю я, как женщины развлекаются!

Знал Игрек только про необузданные любовные развлечения самой Алевтины.

Под уничижительный смех своего ангелочка Ведьма печалилась:

«Если дьявол — это падший ангел, то, может, и ангел — бывший дьявол?»

5.

Несмотря на помехи, чинимые Сизарю недоброжелателями, он приближался к пику своей потусторонней карьеры.

В бане Сизов свел короткое знакомство с телохранителем Коровко Альбертом. Заметив следы укусов на фаллосе дружбана, Сизарь грубовато пошутил:

— Что ж ты свое тело-то не хранишь?

Разомлевший после пива Альберт разоткровенничался с экстрасенсом:

— Кусачая, сука! — речь шла, конечно, о мадам Коровко.

* * *

— Ты не раскручен! — упрямо твердил Сизарю знакомый священник отец Никодим, у которого глюк время от времени просил рекомендации в семьи, где имелся свежий покойник. — Твой дар — дар Божий, а не диавольский, он не противоречит вере нашей православной…

— Тогда помоги раскрутиться, батя! — суетился душевнобольной Сизов. — Пообщаться с душой усопшего — дело богоугодное.

— Фифти — фифти! — кротко промолвил батюшка.

— Не понял!

— Когда поймешь, приходи, раб Божий… Ты кем крещен?

— Сизарь я.

— А на иностранца не похож. Когда Господь тебя вразумит, приходи.

Вразумленный раб божий Сизарь вскоре явился к отцу Никодиму.

— По рукам! — согласился глюк. — Тебе половина всей выручки от общения с бессмертной душой и мне половина.

Отец Никодим в задумчивости сунул указательный палец в нос. И произнес сакраментальное:

— Ты, раб божий, еще не раскручен!

* * *

Узнав от хранителя тела мэра, что мадам Коровко приказала долго жить, Сизарь уразумел: его час пробил.

Напросившись в дом скорби, глюк вступил в связь с душой новопреставленной Коровко.

— Что она говорит? — взволнованно выкрикнул вдовец Григорий Ильич.

— Она ничего не говорит! — строго ответил Сизарь.

Коровко приуныл.

— Бессмертная душа вашей супруги…