Читать книгу - "«Илюшка смеется» и другие комедии - Николай Георгиевич Винников"

Б а б у л я. Да. Ты сам сказал, что в институт тебе не обязательно. Вот и сиди дома, и занимайся — готовься к остальным зачетам и экзаменам.

В о в а. Бабуля, но…

Б а б у л я. Никаких «но»!.. (Уходит на кухню.)

В о в а (возмущенно). Я ведь уже не мальчишка какой-нибудь, чтобы со мной так!

Б а б у л я (из кухни). Мальчишка, милый, мальчишка, самый что ни есть! (Возвращается с подносом.) И ведешь себя как мальчишка. (Ставит поднос на стол.) Вот даже кулаками передо мной размахиваешь. Перед родной бабкой — кулаками! Того и гляди, драться со мною начнешь.

В о в а. Никакими кулаками я перед тобой не размахиваю. Это я… жестикулирую. Для убедительности.

Б а б у л я. И вообще, Вовочка… Какая перед тобой сейчас задача? Учиться! А ты что делаешь? Галками спросонья бредишь! Коллекции киноактрис собираешь! Да не каких-нибудь — не наших, советских, а иностранных!

В о в а (прыскает со смеху). Бабуля!..

Б а б у л я (продолжает в назидательном тоне). Не зря, видно, про вас, про нынешнюю молодежь, говорят и пишут даже, что в смысле роста и веса, в смысле физическом, вы теперь во какие! А в смысле гражданском… Не иначе как перестарались мы, ваши бабки, отцы и матери, перекормили, перепитали вас калорийными булочками, шестипроцентным молоком, вологодским маслом, соками да витаминами!

В о в а. Бабуля, не говори глупостей.

Б а б у л я. Ладно, учтем… Садись за стол, пей и ешь.

В о в а (садится за стол). Что это?.. Ты ведь говорила, и я сам на кухне видел: кофе, яйцо, котлету…

Б а б у л я (решительно и твердо). Хватит! Доедай мою вчерашнюю овсянку и пей чаек.

В о в а. Гм…

Б а б у л я. Вот тебе и «гм»!..

В о в а (ест и пьет). Фу!.. Почему овсянка и чай пахнут валерьянкой?!

Б а б у л я. Пей и ешь, не рассуждай.

В о в а. Откуда тут валерьянка?!

Б а б у л я. Ну что ты ко мне пристал? От себя оторвала, от своего больного сердца, вот откуда!

В о в а. Для чего? Зачем?

Б а б у л я. Затем, что в твоем возрасте она тоже, говорят, помогает…

В о в а (снова прыскает со смеху). Бабуля!..

Б а б у л я. Хватит! Пей, ешь, сиди и занимайся. А я иду. И для верности тебя на ключ запираю. Вот… (Показывает ключ от двери.)

В о в а. На ключ?!

Б а б у л я. Да, милый, на ключ… (Берет из стенного шкафа платье и идет на кухню.)

В о в а. Ну знаешь!..

Б а б у л я (из кухни). Вот тебе и «ну», вот тебе и «знаешь»!

В о в а. Это… Это уже насилие!

Б а б у л я (возвращается уже переодетая). Ничего, милый, стерпишь. От родной бабки стерпишь. Это ведь не для чего-нибудь, а тебе же на пользу. Тебе и… Советской власти.

В о в а. При чем тут Советская власть?

Б а б у л я. При том, что ты ей нужен как полезный член общества, специалист, инженер связи — двусторонней и многоканальной, а не какой-нибудь другой! Ей нужно, чтобы ты учился, а не коллекции киноактрис собирал…

В о в а (готов взорваться, однако сдерживается и только с досадой машет рукой). Ладно. Запирай. Хоть на десять ключей…

Б а б у л я (торжествующе). Ага! Дошло? То-то!.. (Уходит. Из-за двери слышен ее голос.)

Никаких других объектов, никакой любви другой

До дипломного проекта быть не может, милый мой!..

В дверном замке щелкает ключ.

В о в а (прислушивается, подходит к двери и пробует открыть ее. Взглядывает на окно, подходит, раскрывает его, смотрит через подоконник вниз. Вздрагивает и поеживается). Бр-р-р!..

Свет гаснет.

На просцениуме.

М а к с и м о в н а.

Зря не писали бы, значит, бывало —

Чувство действительно существовало:

Люди любили, про все забывали,

Из-за любви черт-те что вытворяли!

(В телефонную трубку.) Второй заезд? Трофимовна?.. Бывай здорова и крепенька. Как время переводишь?.. Ну проводишь, какая разница!.. Ага, вяжешь. А я, Трофимовна, обратно ро́маны читаю… Ну да, старые… Да какие же могут быть нынешние ро́маны про любовь?! Нету же ее у нас теперь такой, какая в раньшие времена была, категорически нету. Дерутся теперь наши советские мужчины из-за наших советских женщин на энтих… на дуелях с применением огнестрельных пистолетов или какого-либо другого подходящего смертельного оружия? Нет… Режут, душат, топят наши теперешние мужья своих неверных жен-изменщиц? Тоже нет… Травят ядом или еще как изводят наши теперешние жены своих неверных мужей-изменщиков? Тоже нет… А как они выходят из положения, что они делают вместо этого? Вместо этого они друг на дружку заявления в месткомы пишут! Какие же на таком бумажном материале настоящие ро́маны могут получиться?! Я про культуру не говорю, культура повсеместно налицо, а вот любви, Трофимовна, такой любви, какая была в раньшие времена, нету — одно сплошное взаимное уважение… (Случайно смотрит куда-то вверх и испуганно вскрикивает.) Ой! Что это?! (Бросает телефонную трубку на, аппарат, выбегает на просцениум, достает из-за ворота платья свисток и свистит.)

В о в а (откуда-то сверху). Максимовна! Что вы?.. Перестаньте свистеть!

М а к с и м о в н а. А-а?.. Кто это?.. Кто там такой?!

В о в а (спускается вниз по веревке). Это я, Володя Васильев с шестого этажа.

М а к с и м о в н а (успокаивается). Действительно… Стой! А ты зачем же это таким способом? И лифт исправный, и лестница вполне свободная, а ты таким способом…

В о в а. Это я тренируюсь, Максимовна. Есть такой вид спорта — скалолазание…

М а к с и м о в н а. А если бы ты, не дай бог, сорвался я разбился? А если бы твою тренировку бабушка-сердешница увидела?

В о в а. Поэтому, Максимовна, я и тренируюсь, когда бабули дома нет. И прошу вас, ни слова ей об этом. Хорошо?

М а к с и м о в н а. Что?.. Ну нет, брат. Как только увижу, так и отрапортую.

В о в а. Эх, вы!.. А еще книжки читаете про любовь.

М а к с и м о в н а. При чем тут любовь?.. (Вдруг с интересом.) Стой! Ты что это, с нее, что ли… по веревке… с шестого этажа?

В о в а. Ну да.

М а к с и м о в н а. Не может быть.

В о в а. Честное комсомольское.

М а к с и м о в н а (с восторгом смотрит на него, потом поднимает руки, будто благословляет). Иди!..

В о в а. Бабуле ни слова?

М а к с и м о в н а. Могила!

В о в а (показывает на веревку). А это я на обратном пути с собой наверх захвачу.

М а к с и м о в н а. Да ладно, иди!.. (Смотрит вслед ушедшему Вове, бежит к своему столику, звонит по телефону.) Второй заезд… третий… четвертый… Трофимовна! Сергеевна! Семеновна!.. Девочки, слушайте: в нашем доме любовь!..

Голоса по радио:

— Да ну?!

— Кто?!

— В кого?

М а к с и м о в н а. Не могу, девочки, слово дала — могила… Володя Васильев!.. А в кого — не могу, могила, сама не знаю…

Свет гаснет.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Уголок площади Пушкина. Зеленый кустарник, скамья. Звучит музыкальная фраза из марша времен гражданской войны: «Братишка наш Буденный…» С разных сторон на сцену выходят, останавливаются и смотрят друг на друга, а затем бросаются друг другу навстречу  Б а б у л я  и  С е м и н.

Б а б у л я. Сеня!..

С е м и н. Машенька!..

Б а б у л я. Жив?..

С е м и н. Жива?..

Б а б у л я. Боже мой, сколько