Читать книгу - "Пьесы - Жан Жене"

ЛЕФРАН. Еще минуту назад ты его презирал.

МОРИС. Это ты был рад, когда заставил его подробно рассказывать о своей беде. Ты трус.

ЛЕФРАН. Это ты силой вырвал из него всю эту историю. Ты потихоньку тянул словцо за словцом…

МОРИС. Я делал все, что мог, чтобы принести ему облегчение. Он это знает. Я-то не жду, что кто-то другой сделает за меня всю работу. Я ничего не жду, я готов на всё. И самый суровый удар, который меня ждет, я сумею перенести, я вышел для этого ростом. А вот ты все еще в тумане. Стоит тебе обернуться, и ты видишь, что мы живы. Ты видишь, как мы ссоримся, и ты нам завидуешь. И даже от истории с сиренью ты просто балдел! Признайся! Я так и вижу, как твоя морда на вытянутой шее следит за нами в камере. И ты так и будешь ее пережевывать, эту историю с сиренью. Ты от нее уже толстеешь.

ЛЕФРАН. Ты прав, она начинает на меня действовать.

МОРИС. Она дает тебе силу? Она поднимается. Сирень уже поднялась в тебе до самых зубов?

ЛЕФРАН. До кончиков пальцев, Морис. Эта история с преступлением и сиренью пробуждает во мне вовсе не жалость. Она дает мне радость! Понимаешь? Радость! Зеленоглазый разорвал еще одну ниточку, соединявшую его с миром: он развелся с полицией. А скоро он разведется и с женой!

МОРИС. Негодяй! Ты нарочно подстраиваешь…

ЛЕФРАН. Это мое дело, оно касается меня одного.

МОРИС. Вот только счет выставляют Зеленоглазому! Платит-то он. А ведь это он был избран. И даже я, — если я притягиваю беду, то не потому, что принимаю за чистую монету чужие приключения, а просто из-за моей физиономии. Я тебе уже говорил. Я сам тоже меченый, но у меня метка — это моя физиономия! Моя морда, милая мордашка маленького бродяги. Я решился наконец защищаться. Ты отравляешь воздух в этой камере, и тебе придется отсюда уйти. Ты весь лживый. Лживый до мозга костей. Лживы твои рассказы про каторгу и следы от наручников на запястьях, лживы твои секретные дела с нашей женой, лживы твои сложные объяснения касательно негра, лживы наколки, лживы приступы ярости, лжива…

ЛЕФРАН. Заткнись!

Начиная с этой минуты трое молодых людей вдруг обретают осанку, жесты, голос и лица пятидесяти-, шестидесятилетних людей.

МОРИС. Лжива твоя искренность; лживы твои разглагольствования…

ЛЕФРАН. Заткнись, или я тебя так двину…

МОРИС. Я раздеваю тебя донага. Ты питаешься другими. Ты одеваешься в нашу красоту, ты украшаешь себя ею. Ты крадешь наши преступления! Ты хотел понять истинный состав преступления, и теперь я вижу, как ты его перевариваешь.

ЛЕФРАН. Молчи.

МОРИС. Я продолжу…

ЛЕФРАН. Дай мне вздохнуть.

МОРИС. Тебя распирает изнутри наша жизнь.

Он делает тот же жест, отбрасывая со лба прядь волос.

ЛЕФРАН. Морис. Не продолжай. И главное — не делай снова этих своих потаскушных движений.

МОРИС. Почему? (Со смехом.) Месье опасается, что я приведу в беспорядок его веточки сирени?

ЛЕФРАН. Тебе придется сделать большой прыжок. Готовься принять меня: я иду. Мстительный — это я. Хватит тебе спать под крылышком у Зеленоглазого.

МОРИС (обращаясь к Зеленоглазому). Великий…

Потом, глядя прямо на Лефрана, он снова делает тот же жест с невидимой прядью волос.

ЛЕФРАН. Слишком поздно. Не кричи.

Зеленоглазый взобрался на перевернутый таз; он возвышается над всей сценой, между тем как Лефран, улыбаясь, идет на Мориса. При виде этой сияющей улыбки Морис улыбается в ответ.

ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ (с застывшим лицом). Вы измучили меня, оба. Вы вынуждаете меня тратить больше усилий, чем вы делаете сами. Заканчивайте уж поскорее, чтобы все мы могли лечь спать.

МОРИС (испуганно). Да ты сошел с ума. ЛЕФРАН. Не ори, слишком поздно.

Ему удалось зажать Мориса в углу камеры; там он его и душит. Морис медленно сползает на пол между расставленными ногами Лефрана. Лефран выпрямляется.

ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ (после минутного молчания, изменившимся голосом). Что ты наделал? Лефран, ты что, убил его?

Он смотрит на мертвого Мориса.

Превосходная работа.

Лефран кажется совершенно опустошенным.

Превосходная работа: попадешь прямиком на каторгу в Гвиану.

ЛЕФРАН. Помоги мне, Зеленоглазый. ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ (подходя к двери). Нет.

ЛЕФРАН (в недоумении). Как это нет? Но ведь?..

ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ. Что ты только что сделал? Прикончил Мориса? Убил его просто так? Ради славы, а значит, просто так.

ЛЕФРАН. Зеленоглазый… ты ведь меня не бросишь?

ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ (очень мягко). Не говори ничего больше, не трогай меня больше. Ты знаешь, что такое беда? Я бы понадеялся на что угодно, только бы ее избежать. Я совсем не хотел того, что со мной приключилось. Все мне было просто дано. Такой вот подарок от доброго боженьки. Теперь на нас с тобой висит этот труп.

ЛЕФРАН. Я сделал все, что мог, из любви к беде.

ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ. Вероятно, вы ничего не знаете о беде, если полагаете, будто ее можно выбрать. Моя, например, выбрала меня сама. Чего я только не испробовал, чтобы от нее отвертеться. Я боролся, дрался, плясал, я даже пел, и вы знаете — над этим можно теперь только посмеяться — вначале я отказывался от этой беды. Только когда я увидел, что все это ни черта не помогает, я понял: она мне нужна была целиком.

Он колотит кулаком в дверь.

ЛЕФРАН. Что ты делаешь?

ЗЕЛЕНОГЛАЗЫЙ. Зову надзирателей. (Стучит в дверь.) По их мордам ты поймешь, кто ты есть.

Звякание ключей. Дверь отворяется. Появляется улыбающийся Надзиратель. Он подмигивает Зеленоглазому.

Входит Старший надзиратель в полной форме, вместе с надзирателем, ответственным за камеру.

СТАРШИЙ НАДЗИРАТЕЛЬ. Мы все слышали, все видели. Для тебя, с твоего наблюдательного пункта, действие становилось все комичнее, но для нас, когда мы смотрели в глазок, то был прекрасный трагический отрывок. Спасибо. (Отдает честь.)

Занавес

Служанки

Пьеса в одном действии

Как играть «Служанок»

Украдкой. Именно такое определение подходит больше всего. Обе актрисы, изображающие служанок, должны играть как бы украдкой. Но не потому, что слова, которые возможно произнести лишь в алькове, могут услышать соседи сквозь слишком тонкие перегородки или открытые окна, и не потому, что они озвучивают свои сокровенные мысли, которые заставляют их играть в эту игру, свидетельствующую о расстроенной психике: они играют украдкой для того, чтобы сделать свои слишком тяжеловесные речи более легкими, чтобы они перелетели через рампу. Жесты актрис должны быть сдержанными, словно подвешенными или прерывистыми. Каждый