Читать книгу - "Рука - Юз Алешковский"

Отвечаю, гражданин Гуров на ваш вопрос: я не видел, ктострелял в батю моего, ваш отец или другая косорылина, не видел. И врать нестану. Но я уверен был всегда, всегда был уверен, что – он. Кому еще,по-вашему, доверил бы он такую честь: взять на мушку вожака одинскихреакционеров? Никому. А насчет доказательств этого не беспокойтесь. Они будут.Найдем. Иными словами, доказательства есть…

Не видел я, кто стрелял в батю моего, Ивана Абрамыча, ивыстрелов не слышал, потому что в шоке находился. Не устояла на ногах ребячьядушонка. Я даже думаю, Что работает временами у нашей психики механизмспасительной отключки от безумных мгновений жизни… В шоке я был, и прочухался,когда припекло как следует бочину. Избенка наша родная горела, с пола занялась,керосинчика, очевидно, чекисты плеснули, огонь уже образа лизал, а бати моего впламени не было видно… Только не делайте вид, что не помните того пожара,гражданин Гуров… Конечно, если б не зима, не сидели бы мы сейчас напротив другдруга и не превращались бы вы в серый труп на моих глазах…

Высадил я башкой, правда, не помню как, окошко, а уж изсугроба вы меня вытащили, гражданин Гуров, вы! .. Ну, что? Узнали? Опознали?Вспомнили? .. Открывай глотку, падла, открывай, подыхать тебе еще рано, глотайконьяк, сволочь, да зубами не стучи, хрусталь раскусишь, глотай, ты у меня ещепожиеешь, гнида, пей, говорю! Вот так-то оно лучше… Приятно, гражданин Гуров, кжизни возвращаться, ответьте, положа руку на спасенное мной от разрывасердце?.. Ах, вам не хочется жить! Но мне тоже тогда не хотелось, причемнастолько, что если б не повязали меня по рукам, по ногам красные дьяволята, ябы сиганул обратно в огонь и сгорел бы до уголька рядом с батей ИваномАбрамовичем… Но вы повязали меня и посадили верхом на обледенелую колоду, набревно, рядом с моими уцелевшими от пуль погодками…

Прошу немного пошевелить мозгами, прошу возвратиться в тотдень. Итак: все взрослые перестреляны до единого, даже параличный дед Шошин ислепая бабка Беляиха. Свидетелей зверства кровавого нету, кроме нас, пацанов.Черные ямы в снегу, пар и дым от них валит, все что от Одинки осталось, и ниодна душа на белом свете не знает об этом. Большие друзья Советского Союза наЗападе сладкие сопли слизывают с губ от умиления перед совершаемой Сталинымисторической перестройки социальных отношений в деревне, шобла поэтов,писателей, художников, композиторов, скульпторов уже вгрызается крысиными зубамив золотую жилу колхозной тематики, и никто, никто не ведает, что задолго доГерники, до Лидице, до Хатыни чернеют в снегу спаленные избы Одинки, десяток,сотен Одинок, а хозяева-крестьяне мертвые, люди убитые в штабель свалены иволки оголодавшие вольно и безнаказанно жрут их трупы воровскими ночами…Прошу извинения за лирику. Итак: все кончено. Мороз двадцать пять градусов. Наобледенелой колоде сидит верхом уцелевшая в бойне пацанва и вы… Да! Да! Да! Вы,гражданин Гуров, сечете нас, как вражьих выродков, плетьми со своимидьяволятами и велите петь: Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…

Включите, пожалуйста, телевизор… Благодарю… А во вам и«Интернационал». Зарапортоеался и совершенно забыл, что мои коллеги, как,впрочем, весь советский народ и передо вое человечество, празднуют столетие содня рождения великог человеколюба, друга детей, рыцаря революции, железногоФеликса Эдмундовича Дзержинского… Жаль, что мы с вами не успели послушать моегоминистра Андропова. Зато послушайте ваш бывший гимн, который Вы вбивали силкомв наши ребячьи глотки, послушайте, освежите память и выключите потом к чертовойматери ящик. Я не желаю присутствовать на торжественном концерте в честьстолетия со дня рождения хитрого, якобы одухотворенного и сентиментальногопалача.

Да-а! Действительно выдающийся был палач. Палач нового типа.А ведь рожа до чего дьявольская! Чистый асмодей. И не случайно, конечно, этопоразительное внешнее сходство с сатаною, с чертилой, каким изображают его насцене, на карикатурах и во всяких легкомысленных безделушках… РябовПритарань-на нам чего-нибудь вкусненького!