Читать книгу - "Затонувший ковчег - Алексей Варламов"

— Пойди к себе, Машенька, отдохни перед вечерней, — сказал старец, как обычно, ласково. Под тяжелым взглядом эконома она вышла.

— У меня все готово, — сказал Харон.

Вассиан подошел к окну. День был душный и паркий, как и все предыдущие, но к вечеру потянуло южным ветром. Избы стояли пустые, и собаки потерянно бродили по улицам. Вся Бухара собралась у часовни — старики, старухи, несколько мужчин, возраст которых определить было невозможно, женщины, подростки и дети. В их глазах не было ни страха, ни отчаяния. Нарядно одетые, чистые люди сбились в кучу и напряженно ждали. Вдруг старец заметил странную вещь: перед тем как войти в часовню, люди связывались по двое, по трое веревками.

— Зачем они это делают?

— Чтобы Сатана не похитил их в последний момент, — сказал келарь, и глаза его торжествующе вспыхнули. — И так будут связаны все. Ты напрасно рассчитывал отнять у нас отроковицу и забрать ее с собой. Ты отпустил директора и уйдешь отсюда в вечную гибель сам, но ее я тебе не отдам. Она принадлежит нам и спасется, связанная одной вервью со мною.

Он ожидал, что старец побледнеет, но ни один мускул не дрогнул на лице Вассиана.

— Ты думаешь замолить так свои грехи? Думаешь, если привяжешь ее к себе, то вас вместе возьмут на небо и никто не напомнит тебе о тех, кого ты замучил?

— Я всегда делал то, что было угодно Богу, — выпрямился Харон.

— Но в этот раз Господь рассудил иначе, — сказал старец.

— Не тебе об этом судить!

— Она осквернена и не может войти в ковчег. — Он протянул келарю конверт с фотографиями. В глаза Харону брызнуло нагое девичье тело, и он зажмурился от глянцевой яркости снимков.

— Откуда это у тебя? — прошептал он и попятился.

— Они были в вещах скопца. Он утолял таким образом свою похоть.

Лицо келаря сделалось жалким и напуганным: маленький, пришибленный человечек, похожий на пьянчужку, ошивающегося возле пивного ларька, которого с похмелья бьет дрожь, безвольный и ни к чему не способный.

— Что же теперь делать? — спросил он в ужасе.

— Если хочешь спастись, исполняй то, что велю я.

Харон поднял слезящиеся глаза и вздрогнул — не самозванец, не ученый, а властный большак стоял перед ним. Уверенность и сила исходили от Вассиана, и этого человека он не смел ослушаться.

— Оставайся здесь! — приказал старец. Вассиан поднялся с высокого стула и прошел наверх в светелку, где сидела Маша.

— На сегодня хватит, — сказал он негромко.

— Я еще не устала, — возразила она.

— У тебя впереди дорога.

Она удивленно взглянула на него: ей никогда не разрешали выходить из скита.

— Ты сейчас отсюда уйдешь. Уйдешь навсегда.

— А как же все остальные?

— Тебя это не касается, и то, что произойдет здесь, не твоя судьба. Я дам тебе несколько книг. Они немало весят, но ты должна их донести. Это книги невероятной ценности. Там, в мире, тебя будут спрашивать, откуда эти книги. Ты расскажешь обо мне и скажешь, что я простил им все, не держу ни на кого зла и прошу прощения у тех, кого обидел.

Она хотела что-то сказать, но теплые глаза Кудинова посуровели.

— Уходи сейчас же и, что бы ты ни увидела и ни услышала сзади, не оборачивайся. Иди и ничего не бойся. Ты свободна.

Внизу его поджидал келарь.

— Ну, вот и все, — сказал старец спокойно. — Можешь забить выход — он больше не нужен.

Харон поглядел на него непонимающими глазами.

— Я не чужой вам и пребуду здесь до конца. Позови скопца и принеси для нас троих веревку.

— На что нам этот грешник, святый отче? — несмело возразил эконом.

— Мы должны закончить с ним старый спор.

Когда келарь вышел, старец достал фотографии: в светлой избе, где со всех сторон глядели на него темные лики, они казались чем-то кощунственным. Но, видимо, человек, их делавший, в самом деле был талантлив, и на мгновение строгий кормчий залюбовался красотой своей ученицы. Его душа отозвалась сожалением о том, сколького он себя за эти двадцать лет лишил. Вслед за тем, точно изгоняя запоздалое сожаление, старец протянул снимки к лучине и стал смотреть, как пламя поедает глянцевый край. Огонь подбирался к руке, и он подумал, что так же сгорит и его плоть. На секунду мелькнула мысль уйти вслед за Машей — еще были время и возможность. Пальцы обожгло, но он заставил себя не отнимать их от огня. Лицо его исказила гримаса, но он держал фотографии в руке до тех пор, пока у ног не образовалась кучка пепла. Это оказалось не так больно, как он думал. Нужно было быть просто очень последовательным и идти до конца. Он поднялся на вершину, с которой любой путь вел вниз. А вниз идти он не хотел, и никакой лаз ему не был нужен.

Глава Х. Эвакуация

На высоте полутора тысяч метров, едва видимый с земли, над тайгой летел оранжевый пожарный вертолет. День клонился к закату, ровно гудели моторы. Салон был пуст, только в углу жадно приник к окошку исхудавший мужчина. Но, сколь он ни вглядывался вниз, понять сверху ничего не мог — на много километров тянулся ровный, похожий на приполярный лишайник лес, который изредка разбавляли светлые пятна болот, капли больших и маленьких озер и извилистые плоские реки. Пролетели над большим озером, и снова потянулась громадная, не имеющая начала и конца лесистая равнина. Трудно было поверить, что внизу проходят дороги и тропы, стоят охотничьи зимовья, раскиданы остатки лагерей, колючая проволока, бараки и брошенные военные объекты. Тайга обезлюдела, и вертолеты летали теперь далеко от базы нечасто. Гул борта беспокоил пугливых зверей и птиц, на всякий случай они замирали и провожали влажными глазами летящую высоко в небе машину. С таких машин их иногда жестоко обстреливали люди, и ни волкам, ни оленям, ни кабанам некуда было спрятаться от летящего чудища. Но оранжевый вертолет летел высоко и неопасно — гораздо страшнее для всего живого была лесная сушь. При подлете к сорок второму кварталу борт пошел на снижение, и Илья Петрович стал узнавать места. Промелькнуло коновалово стожье, Большой Мох, извилистое русло Пустой, и вертолет сделал круг над Бухарой. Внизу, как игрушечные, стояли дома и стройная темная часовенка. Не было видно ни одного человека, только собаки поднимали головы к небу и лаяли на вертолет. Около часовни было свободное место, и летчики хотели посадить машину прямо тут, как вдруг заметили, что из окон выбивается пламя. Вертолет снова взлетел вверх и, совершив еще один круг, приземлился на берегу озера. Поднялись пыль и рано опавшие листья, сбившиеся в кучу собаки завыли, в их вое была не угроза незнакомцам, а тоскливый призыв о помощи. Не дожидаясь, пока остановятся лопасти винта, Илья Петрович спрыгнул на землю и побежал к скиту. Пламя уже охватило всю часовню, и за ровным гулом огня и треском бревен слышно было, как истово поют и молятся люди.

— Потушите часовню! — закричал директор, оборотясь к подоспевшим пилотам.