Читать книгу - "«Илюшка смеется» и другие комедии - Николай Георгиевич Винников"

что же это такое?! И таким еще новые усадьбы дают, портреты ихние малюют, с музыкой встречают!

М а р и я. Мать! Перестань сейчас же!

Д а р ь я. Замолчи!..

Д е д (упирается руками в край стола, поднимается). Степан! Объяви народу, подтверди: я же не хотел, ничего этого не хотел… Товарищ корреспондент-писатель… (Хочет что-то сказать Шалаеву, но хватается рукой за грудь и снова опускается на стул.)

О к у н ь (подбегает к деду Савелию). Сердце!.. Серафима Афанасьевна, помогите мне, пожалуйста… Не суетитесь: не в первый раз и, будем надеяться, ничего страшного.

Ш а л а е в (с разочарованием и досадой листает свой блокнот). Вот тебе и экстра-материал! Вот тебе и пьеса, и сценарий, и либретто для оперы!

К р у т о й. М-да-а… А ведь говорил же я тебе, Жора: давай лучше про трактористов, комбайнеров, представителей других ведущих профессий, которые изо дня в день выполняют и перевыполняют… (С внезапным раздражением Матрене Андреевне.) Слушай… мать-героиня! Свезешь своего деда-очковтирателя в больницу, придешь в правление и напишешь заявление: так, мол, и так… Окажем тебе всю необходимую помощь… в обратном переезде, на прежнее местожительство!

Дед Савелий делает какое-то движение и что-то будто произносит.

Еще приступ, что ли?

О к у н ь. Нет, это он говорит, только очень тихо.

С и м а. И на пальцах что-то вроде показывает.

К р у т о й. Что говорит и показывает?

О к у н ь. Гм… Он говорит, что никуда отсюда не поедет. Ему и его внукам здесь нравится — и он не поедет.

С и м а. Во! Дулю скрутил и показывает! То есть фигу по-культурному. Извиняюсь, товарищ корреспондент…

Ш а л а е в (опять оке осененный каким-то новым соображением). Потрясающе! Складывается явно фельетонная ситуация!

К р у т о й (теперь заикается он). Ка… ка… какая?!

Ш а л а е в. Фельетонная! Это может быть такой фельетон, который напечатает не только наша районная или областная, но и центральная газета!

К р у т о й. И ты… И вы… За мои же хлеб-соль, за мое добро и мне же в ребро?!

Ш а л а е в. А что я могу поделать, дорогой мой товарищ Крутой! Материал обязывает, материал диктует. В данном конкретном случае он диктует жанр фельетона! (Машет Крутому рукой и уходит.)

К р у т о й (в приступе ярости). Долой!.. Арку, портрет деда, соответственные песни — все долой!..

З а н а в е с.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Перед занавесом.

С е с т р ы  О с о к и н ы.

Выйду в степь и кликну в голос: «Милый, я — к тебе!..»

Только ветер клонит колос, чуть шуршит в траве.

Степь молчит, и нет ответа мне в ночи глухой…

Не идет ко мне с приветом ясный сокол мой.

Не ласкает, не голубит, не зовет своей,

Не твердит о том, что любит с каждым днем сильней…

Нет такого, чтоб, встречая, жарко обнимал,

Называл «моя родная», в губы целовал.

Нет такого, чтобы, вместе звезд следя полет,

Мы, забывшись, пели песни ночку напролет.

Находили и срывали яркий разноцвет

И по листикам гадали: счастье или нет?..

Где же он, мой сон заветный, где же он, такой?

Степь молчит, и нет ответа мне в ночи глухой…

То ли рядом, то ли где-то в дальней стороне,

Но ведь должен быть на свете данный только мне!

Данный мне одной-единой, мой и только мой,

Мой желанный, мой любимый, близкий и родной!

Должен быть и есть, конечно, не об этом сказ…

Он, наверно, бессердечный, раз не кажет глаз.

Знать не хочет и не знает, и ему не жаль,

Что меня тоска снедает, сушит грусть-печаль…

Милый, где ты? Милый, где ты? Отзовись, родной!..

Степь молчит, и нет ответа мне в ночи глухой…

М у ж с к о й  х о р (откуда-то издалека).

Где-то в нашенской сторонке в ночь, когда падет роса,

Ходит по полю девчонка — золотистая коса.

Ходит, песню напевает, но не с радости поет:

Песня грустная такая, прямо за душу берет…

Песня та совсем, быть может, вовсе даже не про нас.

Только нам не спится тоже в эту ночь и в этот час.

Пусть узнает, кто не знает: это молвится не зря —

Песня русская летает через горы и моря!

И к тому, кому поется, обязательно придет.

Он услышит, отзовется и в ответ свою споет…

Слушай, милая девчонка, наше счастье впереди —

Я вернусь в свою сторонку, ты меня лишь подожди.

Что не вру, не думай даже: в целом мире, ей-же-ей,

Нет березок наших краше и девчонок нет милей!..

О л ь г а. Сестры! Что это? Вы слышали?

М а р и я. Я… Мне показалось что-то… Но я не знаю…

Д а р ь я. Я будто слышала…

О л ь г а. Я слышала точно!

Ф р о с ь к а. И я!.. И я!.. Один тенором пел, другой баритоном, третий басом!..

О л ь г а. Да тихо, ты!.. Может, они еще…

Все умолкают и прислушиваются.

Ф р о с ь к а. Во!.. Во!..

За кулисами поет петух, ржет лошадь, мычит корова.

Затемнение.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Кабинет Крутого.

К р у т о й (сидит за письменным столом, с опаской просматривает газеты и почтительно складывает их в аккуратную стопку). Ф-фу-у… И сегодня про нас ничего. Только про соседей. Очень даже хорошо…

Мы народ не гордый, право, и не гонимся за славой.

Нет ни строчки про «Рассвет»? И не надо. Нет так нет!

Мы ничем других не хуже, а поэтому не тужим,

Что про наш колхоз опять, как всегда, молчит печать.

Без упрека и укора стерпим мы, товарищ Жора,

Если впредь ты каждый раз будешь ездить… мимо нас!

С и м а (в прежнем своем виде с шумом и грохотом вваливается в кабинет). Степан Васильевич!..

К р у т о й (вздрагивает). Фу ты!.. Как с цени сорвалась!..

С и м а (радостно). Есть!

К р у т о й. Что — есть? Говори толком.

С и м а. Этот самый… как его… фельетон!

К р у т о й. Что-о?!

С и м а. Вот… В нашей районной газете сегодняшней. Только что с почты принесли… (Отдает ему газету.) Да вы не переживайте, Степан Васильевич: хороший фельетон, наверное, положительный — «Щедрый председатель» называется.

К р у т о й. Куриная голова! Где ты видала положительные фельетоны?! (Берет газету, разворачивает, читает и возбуждается все больше и больше.) Так… Так… Так!.. (Нажимает кнопку электрического звонка, зовет.) Симочка!.. Серафима!.. Тетка Фимка!..

С и м а. Да здесь же я, Степан Васильевич! Господь с вами!..

К р у т о й. А?.. Ага… Бери карандаш и бумагу, пиши.

С и м а. Это… как его… опровержение, да?

К р у т о й. Какое опровержение?! Что я, по-твоему, как руководитель совсем уже дисквалифицировался, что ли?! И что опровергать? Все так, все правильно, как было