Читать книгу - "Белое танго - Дмитрий Вересов"

Короткопалая мужская рука потянулась к рубильнику, опустила рычаг. Тело, мгновение назад содрогавшееся в сильнейших пароксизмах, замерло, руки, только что судорожно сжимавшие подлокотники, лежали расслабленно и, если бы не ремни, вовсе упали бы с кресла. Голова с черной повязкой на глазах запрокинулась назад, рот открыт…

Лорд Эндрю Морвен снял фуражку, седой парик, отклеил накладные усы, на цыпочках пересек зал и, полюбовавшись еще несколько секунд на раскинувшуюся в кресле жену, бережно снял повязку с ее глаз и провел бархатной салфеточкой по лоснящемуся от пота алебастровому лбу. Она глубоко вздохнула, пошевелила плечами и открыла глаза.

— Девочка моя… — с неподдельной нежностью прошептал Морвен и принялся расстегивать ремни и отсоединять электроды.

— Однако ж фантазии у вас, ваша светлость, — томно промурлыкала Таня. — Я уж думала, и в самом деле концы отдам от кайфов. В точечки в самые те попал, в какие надо, а уж когда вибратор выскочил…

— Старались, — скромно отозвался Морвен.

— А помещение-то с прошлого раза сильно изменилось. Я когда там проснулась, не сразу поняла, куда попала. На минуточку даже подумалось, что все опять всерьез.

— Опять?

— А тогда что, по-твоему, шутка была? Ни фига себе шуточка! Прямо в наручниках в самолет запихали, потом в фургон закрытый. И поди знай, что не в Осло доставили, а вовсе в Эдинбург. Цирики глухонемые, газеты только на норвежском, допросы под прожектором, липовый английский консул, адвокат-идиот…

А уж те несколько суток, что в мешке провисела в полной темноте, никогда тебе не забуду!

— Инициация, что поделаешь. Мне в свое время тоже не сладко пришлось.

— Инициация! С такой инициации и спятить недолго. Я ж весь месяц была уверена, что меня и в самом деле за Шерова прихватили, вены себе резать хотела…

— И еще полгода никак не могла поверить, что мы не имеем никакого отношения ни к МИ-5, ни к другим подобным учреждениям.

— Да уж, сами себе контора! Ладно, господин судебный исполнитель, снимай-ка ты эту дурацкую тужурку и харчи на стол мечи, а то я за всеми этими забавами проголодалась… Слушай, а здорово это у тебя получилось. «Премерзкий дьявол!»

Какой артист в тебе погибает!

— Ты тоже неплохо включилась. Белое танго… Будь на моем месте настоящий судебный исполнитель, глядишь, ради такой узницы всю тюрьму по кирпичику разнес бы. Так что давай, навык не утрачивай, пригодится, коли что.

— Типун тебе на язык!

Уж сколько раз ей казалось, что не осталось таких кулинарных изысков, которыми мог бы удивить муж. А он не переставал удивлять. Вот и сегодня дымились на тарелочках усеченные конусы то ли пирожков, то ли хлебцев, источающие крепко забытый гречневый запах, а в бокалах плескалось черное вино с необычным синеватым отливом. Морвен деловито разрезал свой хлебец пополам, полил маслом из графинчика, присыпал солью. Таня последовала его примеру.

— Что это? — спросила она, не разобрав с первой вилки.

Морвен, похоже, огорчился ее незнанию.

— Это же greshniki, ваше традиционное блюдо. По-моему, с ними неплохо сочетается русское черничное вино. Мне его доставляют прямо из Пскова. — Прозвучало это, как «суп прямо из Парижа» в устах бессмертного Хлестакова.

— Погоди, повтори, пожалуйста, как называются эти штуки.

Он повторил — и не понял, чему она смеется. Тогда она объяснила ему, что это слово означает по-русски.

— Грешников, значит, кушаем? Ну-ну… Отчасти справедливо.

— Эта реплика случайна?

— Если не возражаешь, сначала закончим трапезу. Еда — слишком важное занятие, чтобы отвлекаться на серьезные дела…

Кофе подали в библиотеку. Морвен, с некоторым неудовольствием покосившись на Танину сигару, положил перед ней тонкую папку.