Читать книгу - "От тьмы – к свету. Введение в эволюционное науковедение - Валерий Даниленко"

Спору нет, много кровинушки испили наши предки, много душ загубили своей чудовищною жестокостью, да и по сей день они продолжают это делать. Но разве можно свести всё многообразие причин, лежащих в основе человеческой жестокости, к дурному, адельфофагическому, наследству, даже если его и признать за аксиому? За выведением человеческой жестокости из наследственной адельфофагии у авторов анализируемой теории антропогенеза стоит явная, бросающаяся в глаза гиперанимализация человеческой истории и чуть ли не полное игнорирование социокультурной природы человека.

В качестве главного археологического доказательства, подтверждающего социокультурную теорию антропогенеза, обычно показывают примитивные орудия труда, которыми пользовались древнейшие люди, а в какой-то мере даже и предлюди. Вот что по этому поводу пишет Б. Ф. Поршнев: «Итак, “орудия труда” в нижнем и среднем палеолите были чисто природными новообразованиями – средствами разделки останков крупных животных и абсолютно ничем более» (Поршнев Б. Ф. О начале человеческой истории. М.: Мысль, 1974: http://lib. ru/HISTORY/ PORSHNEW/paleopsy. txt).

Выходит, не было никаких искусственных орудий труда у наших предков! Своим очеловечением они обязаны вовсе не культуросозидательной деятельности, а людоедству. Вот почему процесс перехода обезьяны в человека – процесс не социокультурный, а исключительно биологический. Он может быть объяснён при помощи исключительно биологических понятий: этот переход произошёл потому, что наши предки освоили особый «образ питания» – каннибализм.

Б. В. Поршнев писал: «Для объяснения всего этого вполне достаточно биологических понятий, хоть мы и встретились с весьма своеобразным вариантом животного царства. Как можно видеть, такая реконструкция образа питания троглодитид действительно требует обособления их в зоологической систематике в особое семейство, так же как и обратно – выделение такого семейства по морфологическим признакам побуждает найти и эту специфическую его экологическую характеристику» (там же).

Итак, гипертрофия анимализационной природы предков человека и его потомков за счёт очевидного игнорирования социокультурной подоплёки, лежащей в основе перехода наших животных предков в людей, – вот методологическая основа теории антропогенеза Б. Ф. Поршнева-Б. А. Диденко.

Б. А. Диденко разделил человечество на четыре вида: «Человечество, таким образом, представляет собой поэтому не единый вид, но уже – семейство, состоящее из четырёх видов, два из которых необходимо признать хищными, причём с противоестественной ориентацией этой хищности (предельной агрессивности) на других людей. Хищность определяется здесь как врождённое стремление к предельной или же чудовищно сублимированной агрессивности по отношению к другим человеческим существам… Первый вид (хищный!) – это палеоантропы (или неотроглодиты), предельно близкие к своему дорассу-дочному предшественнику, “биологическому прототипу” – подавлявшему с помощью интердикции волю сородичей и убивавшему их. Это мрачные злобные существа, зафиксированные в людской памяти с самых ранних времен, в частности, в дошедших до нас преданиях о злых колдунах-людоедах. Второй вид (также хищный) – это суггесторы, успешно имитирующие интердиктивные действия “палеоантропов”, но сами всё же не способные противостоять психическому давлению последних. Третий вид (уже нехищный) – диффузный. Это те самые сугге-ренды, не имеющие средств психологической защиты от воздействия жутких для них, парализующих волю к сопротивлению импульсов интердикции. Это – “человек разумный”. Четвёртый вид – это неоантропы, непосредственно смыкающиеся с диффузным видом, но сформировавшиеся несколько позднее. Они более продвинуты в направлении сапиентации, оразумления, и способны – уже осознанно – не поддаваться магнетизирующему психологическому воздействию интердикции. “Неоантропов” следует считать естественным развитием диффузного вида в плане разумности» (там же. С. 42–43).

Раз человечество в видовом отношении неоднородно, то, стало быть, и отношение к разным его видам должно быть разнородным. Так, по поводу хищных видов Б. А. Диденко пишет: «К хищным видам не применимы основные человеческие качества: нравственность, совесть, сострадание. Эти существа привносят в мир бесчеловечную жестокость, бесчестность и бессовестность. Поэтому с гуманистической позиции их нельзя, в принципе, называть людьми. Это жестокие и коварные животные, хотя и весьма умные. И если уж называть вещи своими именами, то правильнее всего будет определить представителей хищных человеческих видов, как хищные гоминиды. Или, ещё более точно, палеоантропы (неотроглодиты) – это сверхживотные (superammal'bi), а подражающие, “вторящие” им суггесторы-манипуляторы – это как бы некие оборотни, или псевдолюди» (там же. С. 46).

Не буду здесь выступать с речами, осуждающими нашего теоретика человеческого видообразования. Всё дело в том, что его книги написаны, что называется, кровью сердца. Они родилась не от хорошей жизни. Более того, антропологическая типология Б. А. Диденко на примере, увы, достаточно большого числа людей находит своё действительное подтверждение. Но дело тут не в антропогенезе, который, к сожалению, не может претендовать на подлинную научность в том виде, как он представлен в теории Б. Ф. Поршнева-Б. А. Диденко, а в тех социокультурных условиях, которые порождают из поколения в поколение всё новых и новых «суперживотных» и «псевдолюдей».

Несмотря на то, что свою книгу «Цивилизация каннибалов» Б. А. Диденко закончил надеждой на «ниспровержение хищников» (так называется её последняя глава), каждый понимает, что до их подлинного ниспровержения никому из ныне живущих, по крайней мере, дожить не придётся. Видно, человечество слишком молодо, чтобы ниспровергнуть «хищников» в ближайшей перспективе. Это произойдёт только тогда, когда культурная эволюция охватит подавляющую часть человечества, когда доминировать в обществе начнут неоантропы, а не суперанималы.

У Б. А. Диденко мы находим такую характеристику неоантропов, что трудно удержаться от искушения, чтобы не причислить к ним самого себя. Он писал: «Неоантропы – это люди в истинном, насколько это возможно, смысле этого слова, и с учётом, конечно же, конкретных жизненных условий и выбранного личностью пути… Неоантроп – человек, духовно эволюционирующий – непосредственно смыкается с диффузным видом, представляя собой его дальнейшее развитие: продвижение по пути разумного поведения. Основным видовым отличием неоантропа является его способность – генетически закреплённая предрасположенность – к самокритичному мышлению (а в идеале – и к поведению), которое является не только совершенно самостоятельной формой мышления, но и, кроме того, необходимым условием ЧЕЛОВЕЧНОСТИ, как таковой, прихода к ней без внешнего научения, и даже, наперекор хищному воздействию» (там же. С. 93).