Читать книгу - "Критическая масса. Как одни явления порождают другие - Филип Болл"

Очевидно, что столь же опасной является идея «предельно развитого» капитализма, при котором возникают гигантские транснациональные корпорации (типа Enron или WorldCom), наглядно демонстрирующие, что коррупция может процветать не только при социализме. Соломон и его группа показали, что глобализация рынка тоже повышает риск концентрации мировых богатств в руках небольшой кучки магнатов. Не говоря уже о моральной стороне проблемы, такая ситуация грозит самому рынку, который при такой «конденсации богатств» должен потерять всякую гибкость и испытать катастрофический коллапс. По мнению разработчиков модели, им удалось доказать, что «капитализм и социализм в своих крайних формах одинаково контрпродуктивны и исключительно опасны»²⁰.

Конечно, модели, на которых основаны описанные исследования, можно назвать схематическими и даже грубыми, однако они содержат в себе важную информацию. Должны ли мы полностью доверять этим моделям? Позвольте мне несколько по-иному сформулировать вопрос, чтобы лучше передать свою мысль: существуют ли какие-либо доводы, помимо чисто идеологических и политических, которые позволяют оправдать существование ничем не ограниченного рынка? Несомненно, существование свободного рынка чрезвычайно выгодно некоторым игрокам на бирже, но эти люди не имеют права заставлять всех остальных верить в полезность этой безудержной свободы. Эпштейн и Акстелл считают глубоко ошибочной точку зрения некоторых экономистов, верящих в магические возможности рынка и выступающих против любого правительственного вмешательства в его дела, считая, что все такие вмешательства лишь мешают проявлению его способностей к саморегулированию и прибыльности, и пишут по этому поводу: «К сожалению, этой точки зрения придерживаются многие крупные правительственные чиновники, хотя она не имеет под собой никакой эконометрической или другой научной основы»²¹. По-видимому, сейчас уже наступило время признать очевидные факты, свидетельствующие о значительных ошибках и неверных суждениях, относящихся к политике правительственного вмешательства в экономику, налогообложению и законодательству.

В наши дни философия свободного предпринимательства весьма глубоко укоренилась в сознании американских «экономистов» (я обозначаю этим термином множество людей, обладающих реальным влиянием на выработку экономической политики, включая ведущих телевизионных аналитиков, обозревателей Wall Street Journal, членов разнообразных «мозговых центров» и очень многих советников в Белом доме, но не академических экономистов^[93]). Сторонники свободного рынка почему-то уверены, что они сами смогут избежать катастрофического краха биржи, даже если он произойдет за время написания очередного научного опуса. Такие теоретики всегда найдут виновников краха где угодно (коррумпированные чиновники, неверная политика правительства, изменение настроения мелких инвесторов, профсоюзы или левые радикалы с их ошибочными теориями), но только не в самом рынке. Если бы таким теоретикам дали возможность действовать на настоящей бирже, они без малейших колебаний взвинчивали бы стоимость акций.

С особой уверенностью авторы таких глупых теорий обычно любят выступать в периоды относительного благополучия — по-видимому, сторонники свободного рынка все же чувствуют себя лучше при экономическом расцвете, полагая, что это как-то связано с проповедуемыми теориями. О спадах они предпочитают говорить лишь в прошедшем времени, особо подчеркивая неизбежность будущего подъема и т. д. Правда заключается в том, что экономические спады и подъемы являются характерной особенностью всей капиталистической экономики и не могут быть «изгнаны» из нее никакими идеологическими ухищрениями. Эти спады и подъемы подчиняются некоторым естественным законам, которые должны быть обнаружены и поняты, в этом и состоит истинная задача науки. Модели, связанные с новейшими достижениями физики, возможно, помогут нам избежать будущих потрясений, а не дожидаться их в неподвижном состоянии подобно легендарному английскому королю Кнуту Датчанину, который сидел на берегу моря и безучастно смотрел на набегающие волны прилива.