Читать книгу - "Планета футбола. Города, стадионы и знаменитые дерби - Семен Павлюк"

Aussie, Aussie, Aussie!!!

Ой, ой, ой!!!

Про клич австралийцев я, конечно, читал и даже слышал эти распевки в трансляциях, но впервые увидел своими глазами. Дальше люди в желтом и зеленом, с огромными рюкзаками и надувными кенгуру моментально окружили меня. Они летели в Порту – Аллегри на второй матч своей сборной, по прозвищу – Соккеруз (Socceroos, кенгуру-футболисты).

Что для нас футбол, для австралийцев – соккер. Футболом (точнее, австралийским футболом) в Австралии называют другую игру, чудноватую и боевую, слегка похожую на регби, собирающую по 100 тысяч человек на трибунах в Мельбурне и Сиднее. Но жители далекого южного континента отлично умеют болеть за свою сборную по соккеру, и в аэропорту Сан-Паулу они жаждали двух вещей: пива и общения. В окрестностях двух километров был только один человек, говоривший по-английски. Остальные изъяснялись только на испанском либо португальском. Так я приобрел много одноразовых австралийских друзей.

Сперва мне объяснили, что поражение от чилийцев в первом матче – досадное недоразумение. Зато пообещали устроить кузькину мать и веселого кенгуру сборной Голландии (что, кстати, почти удалось – 2–3, вполне достойный результат). Затем мы заговорили о Бразилии, где нам всем очень нравилось.

– Жаль, не успел в этом году на Anzac Day. На работе дела были, – посетовал высокий парень в зеленых шортах, больше похожий на серфера, чем на болельщика. – Ну ничего, успел в Бразилию зато. Тоже отлично.

Акцент в Австралии довольно своеобразный («Дайте мне саааандвич, please!»), я не сразу понял, о чем речь и переспросил.

– ANZAC, – повторил мой собеседник. – Вы в России не в курсе, наверное. Это связано с событиями Первой мировой войны.

Тут я понял, что упускаю шанс на уважение. Так что просто достал планшет и показал фотографии с тех самых съемок.

Платить в кафе аэропорта мне в тот день не пришлось. Мой рейтинг в глазах жителей далекой Австралии взлетел на уровень Месси и Роналду. Мало того, еще минут 40 мне пришлось отвечать на разнообразные вопросы: в каком году был, какие впечатления и т. д.

Сейчас уже многое подзабылось, но главных впечатлений осталось два. Во-первых, вот эти молчаливые колонны, которые ходят от одного места поминовения памяти до другого, очень деликатно и тихо. Странное дело, не могу сказать, что был поражен тогда, в 2011 году. Но прошло уже много лет, увиденное запомнилось. Было в этом что-то торжественное и в то же время очень глубоко личное.

А потом уже мое собственное личное воспоминание. Пятнадцать дублей в том месте, где происходила высадка войск Антанты. По задумке я должен был выходить прямо из воды, подвернув штаны. Босиком. Конец апреля, на солнце жарко, лицо обгорает, а вода – ледяная. И довольно острые камни под ногами. Через полтора часа ноги ниже колен чувствовались плохо, и мне уже виделись госпиталь и досрочное окончание съемок.

Кстати, за время съемок «Планеты футбола» несколько раз преследовали такие мысли, причем дважды я оказался-таки на больничной койке – в Буэнос-Айресе и Рио. А вот в Турции все обошлось. Я даже выпил потом местной ракии – ужасного вкуса анисовый напиток, который разводится водой и становится молочно-белого цвета. Зато закусывали рыбой в местном ресторанчике – только что выловленной и сразу зажаренной.

Троя. Легенды и мифы нашего детства

Благодаря нашему оператору Леше выучил новое слово – цейтрафер, он же «длинный кадр». Это когда камеру оставляют на долгое время на одной точке, а потом пускают запись на быстрой прокрутке. Так снимают быстробегущие по небу облака или заваливающееся за горизонт солнце.

Те несколько суток в Западной Турции как раз слились для меня в один такой «длинный кадр». Только статики в нем нет и в помине. Мы носимся по Эгейскому побережью, Чанаккале сменяет Измир, австралийцы сменяют фанатов «Фенербахче», шумные рынки – тишина античных руин. Съемка все идет, а команда «стоп!» так и не следует.

Сейчас это все вспоминается как лучшие дни нашей жизни. Был невероятный энтузиазм, замешанный на нашем с Вовой дилетантстве. Мы действительно были готовы работать сутки напролет, но силы организма не беспредельны. К моменту, когда микроавтобус «Планеты футбола» докатился до Трои, его экипаж успел основательно вымотаться.

Троя! Это был главный миф моего детства. В возрасте пяти лет, еще не умея читать, я уже знал наизусть все мифы Древней Греции, а по вечерам мучил маму и бабушку, заставляя их читать мне «Илиаду» в переводе Гнедича и «Одиссею» в переводе Жуковского. На вопрос гостивших родственников и друзей родителей, кем я хочу быть, когда вырасту, я неизменно гордо отвечал: «Греком!»

Уже во взрослом возрасте я пытался перечитать обозначенные выше произведения самостоятельно и удивлялся, как я мог воспринимать эти заковыристые строки в детстве. А, главное, как могли мои родители так талантливо их декламировать, чтобы я живо представлял себя в гуще сражений вместе с Ахиллом и Аяксом.

И вот настоящая Троя. Я здесь уже второй раз, а потому внутренне подготовил себя к тому оглушительному разочарованию, которое вызывает Троя почти в каждом ее посетителе.

Тон задает огромная скульптура троянского коня перед комплексом. Лошадиная морда выглядит так, словно на нее надели противогаз. На его спине – домик с окнами, откуда высовываются радостные лица туристов. Не хватает только таблички на древнегреческом «Это не ловушка!»

Совсем другое дело – троянский конь, стоящий на набережной города Чанаккале, что в 80 км к востоку от руин Трои. Он действительно похож на греческий подарок-ловушку. Собран из остатков боевых кораблей, не такой уж и высокий (в него ведь могло влезть совсем немного воинов).

Это привет из Голливуда, конь – участник недавнего блокбастера «Троя» с Брэдом Питтом. Он был совсем рядом с нашей гостиницей и рядом с ним мы сняли самый забавный стендап из всего сюжета о Трое.

Можно много говорить о власти места. О душевном трепете, который охватывает при осознании, что стоишь на том самом месте, где Ахилл, и Одиссей, и Гектор, и Патрокл… Но будем честными, большинству туристов нужны не голые цитаты Гомера, а соответствующий им фон для фотографий с собой любимым на переднем плане.

Мощные стены, многотысячные античные театры, лес ионических и коринфских колонн – ничего этого нет в Трое. Только раскопанный фундамент и таблички с римскими цифрами – номерами культурного слоя. После посещения Эфеса контраст более чем оглушающий.

Но надо же поддерживать имидж ученого зануды. Поэтому с энтузиазмом я продолжал рассказывать Вове о перипетиях открытия античного города, который считали не более чем легендой, пока мой друг кисло поглядывал на поросшие весенней травкой раскопки.

Троя – слоеный пирог из девяти ипостасей, девяти кошачьих жизней города, история которого отнюдь не закончилась падением города Приама. Многие туристы с удивлением открывают для себя, что гомеровская Троя, которую они считали единственной и неповторимой, – это лишь Троя номер 7.