Читать книгу - "Краткая история насекомых. Шестиногие хозяева планеты - Александр Храмов"

Некоторые виды одиночных ос, вместо того чтобы за один раз заготовить для будущей личинки большое насекомое или паука, запечатать норку и улететь навсегда, снабжают потомство мелкой добычей, например тлями или мушками. Они периодически возвращаются в норку, чтобы кормить личинку, как птица прилетает в гнездо кормить птенцов (энтомологи называют это прогрессивным снабжением). Но закапывать вход в норку перед каждым вылетом на охоту и затем вновь откапывать его было бы слишком нерационально. Поэтому преимущество получают те осы, что на время отлучки могут оставить на посту другую взрослую осу, которая бы следила, чтобы чужаки или паразиты не забрались в гнездо. Так появляется стимул к коллективному использованию норки – и вот уже перед нами осиная коммуна, живущая в четырех стенах. Иногда она состоит из матери и ее подросших дочерей, иногда – из независимых самок, объединивших усилия для постройки гнезда.

Современные коммунальные осы-сфециды и осы-эвмены, которые занимают одну норку и по очереди стерегут вход, часто воруют добычу из ячеек своих напарниц, чтобы скормить ее собственным личинкам^[299]. Такая внутренняя конкуренция порой рискует свести на нет плюсы от кооперации. Поэтому одна из самок, самая крупная и агрессивная, может заставить своих сожительниц на время отказаться от размножения. Вместо того чтобы кормить собственных личинок, подчиненным самкам приходится заготовлять провиант для потомства «командирши», подспудно надеясь в случае смерти последней занять ее место. Даже у некоторых низших муравьев рабочие особи начинают спариваться и откладывать оплодотворенные яйца, если царица, основавшая гнездо, состарилась и умерла^[300]. Но ждать своей очереди иногда приходится очень долго. Подсчитано, что у некоторых ос-полистин 25–50 % самок в гнезде так никогда и не приступают к размножению, для других видов этот показатель еще выше. Конечно, прождать всю жизнь без толку и умереть бездетным – это неприятно, но если ты попытаешься основать гнездо в одиночку, то твои шансы на успех будут еще меньше.

Перед точно такой же дилеммой, что и перепончатокрылые, стоят птицы, живущие небольшими семейными коммунами, как, например, зеленый лесной удод в Африке или голубая кустарниковая сойка в Северной Америке. Этим птицам требуется собственный участок территории для размножения и поиска пропитания, который они должны защищать от конкурентов. В одиночку это сделать невозможно, остается полагаться на помощь родни. Особенно трудно приходится тем видам, которым для гнездования нужно дупло. Свободное дупло в лесу – это такой же дефицит, как и никем не занятая губка на коралловом рифе. Поэтому оперившиеся слетки вынуждены оставаться с родительской парой в следующий сезон, помогая ей выкармливать новый выводок птенцов, подобно осам, которые приносят добычу для личинок доминирующей самки. Однако рано или поздно родители умирают, и тогда дупло или участок территории по наследству отходит к их детям, чтобы те наконец тоже могли создать семью. Иногда ожидание затягивается: у разных видов коммунальных птиц доля взрослых особей в группе, которые так и не оставляют потомство, колеблется в пределах 17–79 %^[301].

У птиц подобные коммуны носят ситуативный характер – облигатная (обязательная) эусоциальность среди пернатых так и не возникла. Экспериментально показано, что, как только трудности с основанием нового гнезда исчезают, семейные группы распадаются, и взрослые дети немедленно покидают родителей, чтобы зажить самостоятельно. Например, североамериканские кокардовые дятлы живут группами по три – пять особей, две из которых являются родителями, а остальные – их взрослыми сыновьями, помогающими выращивать своих юных братьев и сестер. Эти дятлы гнездятся в дуплах, которые выдалбливают сами; на выдалбливание одного дупла уходит до 10 месяцев. Разумеется, в такой ситуации проще воспользоваться уже готовым вариантом, даже если для этого нужно подождать. Коммунальные осы и пчелы, которым не хочется выкапывать собственную норку с нуля, руководствуются аналогичными соображениями. Но когда исследователи на опытном лесном участке собственноручно выдолбили дупла подходящего размера, взрослые дятлы-сыновья из всех окрестных семей немедленно улетели от родителей, поспешив занять новые «квартиры»^[302].

Можно вспомнить и немало членистоногих, которые приблизились к порогу эусоциальности, но так и не перешагнули через него. Например, пустынные мокрицы Hemilepistus reaumuri живут большими семейными группами в глубоких норках, где спасаются от дневной жары. Численность этих групп, состоящих из родительской пары и ее потомства, может достигать 140 особей. Члены одной семьи умеют распознавать друг друга и немедленно выгоняют из норок мокриц-чужаков. Норку можно рыть только весной, когда грунт еще мягкий из-за дождей, поэтому неудивительно, что на весь сезон молодь остается жить с родителями, – идти им все равно некуда^[303]. Или вот еще пример: тропические жуки-пассалиды (Passalidae), подобно низшим термитам, обитают в трухлявых стволах. В одном ходе с родителями соседствует их потомство, находящееся на разных стадиях развития. Старшие дети, превратившиеся во взрослых жуков, наряду с родителями участвуют в постройке и починке оболочек из опилок и экскрементов, необходимых для защиты куколок их младших братьев и сестер^[304]. Казалось бы, сам бог велел этим жукам и мокрицам образовать касту бесплодных рабочих и сделаться эусоциальными. Но все-таки этого не произошло. Чего же им не хватило?

* * *

Такое ощущение, что в ходе эволюции какая-то невидимая рука удерживала одни организмы от продвижения вверх по лестнице социального прогресса и в то же время толкала по ней другие. Перепончатокрылых эта «рука» подталкивала в сторону эусоциальности особенно активно. В процессе эволюции эусоциальность в этом отряде возникала по меньшей мере девять раз (по другим оценкам – 11): один раз у роющих ос-сфецид (род Microstigmus), один раз у муравьев, два раза у складчатокрылых ос, два раза у настоящих пчел и три раза у пчел-галиктид (рис. 12.3). Устали загибать пальцы? Иногда говорят, что изучение эволюции проходит по ведомству исторических наук, ведь здесь мы имеем дело с уникальным и неповторимым процессом, а не с явлениями, которые можно воспроизвести в лаборатории. Но порой эволюция сама проводит за нас эксперименты, и если они дают идентичные результаты, то это явно указывает на какие-то скрытые закономерности. Не мог же снаряд случайно девять раз попасть в одну и ту же воронку – значит, перепончатокрылые были предрасположены к эусоциальному образу жизни. Но почему?