Читать книгу - "Кровавый коктейль. Из чего состоит и как функционирует ваша кровь - Андрей Леонидович Звонков"

Один побежал к стеклодувам и заказал колбы из кварцевого стекла, а другой метнулся к знакомым электрофизикам заказать кварцевую лампу, излучающую ультрафиолетовые лучи.

Вместе сложился первый прибор для ультрафиолетовой обработки крови. Как обработать кровь, чтобы облучить ее равномерно, а не изжарить только те слои, которые прилегают к стенке колбы? Кто-то предложил продувать кровь и вспенить ее кислородом, ведь этот газ тоже бактерициден. Снова побежали к стеклодувам, потому что нужна была колба не простая, а с носиками, ведь когда кислород вспенит кровь, она станет убийственно вредной из-за пузырьков – значит, надо убрать пузырьки. А как? Идея пришла сразу: или дать ей отстояться, или добавлять раствор спирта в пену и осаждать ее. Спирт тоже бактерицидный? Конечно.

Отстаивать кровь некогда, значит, пену надо гасить.

От аппарата не отойти, а сколько времени облучать кровь?

Взяли донорскую, запустили в колбу и стали освещать ультрафиолетом – брали пробу на каждой минуте: одна – клетки живые, две – живые, три… пять… семь… десять – живые клетки! А вот бактерии – мертвые, кровь после десятиминутной обработки кислородом и УФ-лучами при посеве не дала роста бактерий – значит, ее удалось стерилизовать.

Неужели клетки не пострадали? Вопрос важный, но они живые, если УФ-излучение не слишком жесткое и время облучения не слишком долгое. «Холодного копчения кровь, – пошутил один мой знакомый. – Это всегда лучше, чем горячего». Я уже однажды говорил, что у медиков своеобразный юмор.

То, что удалось изменить свойства крови больного в сторону усиления защитных свойств, – это была маленькая победа, этап на пути спасения жизни. Времени оставалось все меньше.

Что теперь делать с кровью? А что с ней делать, не выкидывать же, тем более она уже чистая. Поставили капельницу и вернули больной облученную накануне кровь. А после этого взяли еще порцию и тоже обработали, а после снова вернули.

На следующий день больной стало лучше, температура снизилась, сердце и дыхание стали успокаиваться, кожа порозовела.

Останавливаться? Ни за что! Опять взяли порцию крови – облучили, осадили пену, вернули кровь больной. Увидели, что женщина пошла на поправку. Еще две процедуры по одной в день. Оживает человек. Аппетит появился. В сознание пришел.

Написали патентную заявку, статью отправили в научный журнал, пригласили коллег, побежали в магазин за шампанским и к стеклодуву и заказали еще колб, потому что они очень хрупкие и легко бьются. Да и мыть ее сложно, ершиком не забраться… Отмачивали в дезинфицирующих растворах, полоскали, но потом признали, если плохо отмыть от крови и дезинфицирующих растворов, – при возврате крови из такой колбы больного трясет. Решили: пусть у каждого будет или новая колба, или очень тщательно промытая.

Пациентка выжила. В трансфузиологии этот случай считается стартовым для развития метода ультрафиолетового облучения крови.

Страшно было врачам? Еще бы. Отчаяние и одно желание спасти руководили их действиями.

Такова легенда. Так мне когда-то рассказывали во время обучения в НИИ переливания крови.

А на самом деле все было немного иначе.

Авантюризм, конечно, встречается в медицине, но никогда не приветствовался. Люди всегда рано или поздно умирают, от болезни – раньше времени. Этого не избежать, и рисковать карьерой врача, ученого никто бы не стал. Поди потом доказывай, от чего больной умер: от болезни или от эксперимента?

Эксперимент с септической больной был тщательно выверен, риск минимален, а успех максимально вероятен. Никакой суеты и беготни. Это хорошо в кино, а в жизни уже все было готово: и прибор, и методика, опробованная на собачках. Нужно было начинать работать с людьми.

Дело в том, что УФ-лучи уже активно использовались для лечения кожных заболеваний бактериального происхождения.

Биолог Эметт К. Кнотт предположил, что эффект связан не только с прямым действием УФ-излучения на бактерии, но и на кровь через капилляры кожи. Вместе с коллегой Эдбломом он создал аппарат, в котором кровь текла по тонкому лабиринту. При этом она при движении не создавала на поверхности стекла фильтрующей УФ-пленки.

Еще до истории с роженицей они создали прибор для обработки крови, который и было решено использовать для спасения септической больной. Перед этим они провели серию экспериментов на собаках, предварительно зараженных различными гнойными инфекциями. Все экспериментальные животные после обработки крови выжили, тогда как контрольные (зараженные, но не прошедшие лечения) скончались. Убедившись в эффективности и видимой безопасности методики, врачи вознамерились приступить к эксперименту на людях.

Решение взять на лечение септическую больную после криминального аборта (а совсем не роженицу) действительно было поступком отчаяния. Они получили согласие всех, кто обладал правом голоса, ведь женщина была обречена. Кнотт с коллегами приступили к процедурам.

Кем была та женщина? История медицины не сохранила ее имени. Однако известно, что она выздоровела и даже потом родила двоих детей.

Метод после публикации нашел широкое распространение и до 1941 года наряду с аутогемотерапией считался наиболее эффективным в нехирургическом лечении гнойных воспалений, включая сепсис.

Удавалось ли спасти всех, кого таким методом лечили? Нет, конечно. Но статистика уверенно показала: число выживших/выздоровевших заметно увеличилось.

К 1949 году набрался значительный опыт в применении техники Кнотта. Совершенствовались лампы, колбы, добавлялись таймер, специальные световые фильтры, сужавшие спектр УФ-лучей.

Прибор был разработан уже по следам исследований Э. Кнотта и второго врача, участвовавшего в спасении роженицы, Хэнкока, в СССР, применялся тоже довольно широко до появления в медицинской практике антибиотиков. Отличие было в том, что кровь в нем не двигалась по трубке-лабиринту, а пенилась – и в этой тонкой пленке пены эффективно обрабатывалась ультрафиолетом. Результаты лечения мало чем отличались от результатов американского прибора.

Лично мне, еще когда я был интерном в отделении реанимации, пришлось скомбинировать некое подобие прибора из обычной бактерицидной лампы, контейнера «Гемакон» с кровью пациента и штатива для капельницы. Через одну из трубок подавался кислород, а мне в течение десяти минут нужно было сидеть в противосолнечных очках и гасить пену спиртом. Больной был тяжелый, в коме, с массивной сочетанной травмой, включая черепную, и септическим воспалением легких: попал в автокатастрофу. Не стану утверждать, что без этих процедур он бы непременно умер, все-таки мы (мой куратор анестезиолог-реаниматолог и я) использовали весь арсенал медикаментов, включая антибиотики, но лечение шло туго, медленно, и я должен признать, после УФ-обработок крови ситуация изменилась к лучшему, а лечение пошло веселее.

Э. Кнотт с коллегами, изучая еще на собачках клинический эффект, обнаружил, что обрабатывать всю зараженную кровь не нужно, мало того – вредно, самочувствие и течение болезни ухудшаются. А оптимальный объем крови за