Читать книгу - "Внеземной. В поисках инопланетного разума - Ави Леб"

Основатели Бейт-Ханана тоже были репатриантами из Болгарии, поэтому неудивительно, что семья Сары решила поселиться именно там. Но деревенская обстановка на ферме сильно отличалась от столичной жизни и университетской атмосферы, которые остались там, откуда она приехала. Однако в ее новом доме было свое очарование. Вскоре после приезда Сара познакомилась с моим отцом. Они полюбили друг друга, поженились, и у них родилось трое детей – две мои старшие сестры, Шашана (Шоши) и Ариэла (Рели), а затем, в 1962 году, и я.

Те свои годы моя мать полностью посвятила семье и местной общине. Она приобрела славу искусного пекаря, а в моем гардеробе было немало связанных ее руками свитеров, но, несмотря на относительную отдаленность и провинциальность Бейт-Ханана, у матери оставался вкус к интеллектуальной жизни. Под этим я подразумеваю не просто книжный интерес к науке, но желание использовать свои знания, чтобы сделать этот мир лучше. Эта черта характера, как и честность, заставляли всех прислушиваться к ее взвешенным суждениям – от руководителей нашей общины до гостей, приходивших к нам на ферму за советом. А я был тем, кто получал ее внимание и заботу в первую очередь. Я всегда чувствовал, насколько ей небезразличны мой жизненный путь, мой выбор и мои интересы. Подобно садовнику, поливающему и оберегающему молодое деревце, она усердно и тщательно взращивала мою детскую любознательность.

Она и сама была такой. Когда я уже стал подростком, она вновь поступила в университет и закончила вначале бакалавриат, а затем и аспирантуру, получив докторскую степень по сравнительному литературоведению. Эти занятия не отдаляли ее от семьи – именно по ее инициативе я посещал вместе с ней курс по философии, и по ее рекомендации я прочел множество книг из ее учебной программы.

Именно от матери передалась мне любовь к философии, особенно к экзистенциализму. Я мечтал зарабатывать на жизнь интеллектуальным трудом. В выходные, взяв с собой какую-нибудь философскую книгу – обычно что-то из написанного экзистенциалистами, не исключая романов, созданных или вдохновленных ими, – я садился в трактор и ехал в тихое место на холмах, где предавался долгому чтению.

* * *

В то безмятежное время на семейной ферме в моей голове впервые поселилась мысль о том, что если человечество когда-нибудь найдет пригодную для жизни планету, где можно будет создать форпост нашей цивилизации, то люди, отобранные для этой миссии, будут выглядеть и вести себя примерно как жители Бейт-Ханана. Как показывает вся наша история, основные требования, которым должен соответствовать каждый новый аванпост человечества, остаются неизменными.

Насущной необходимостью для первопроходцев, скорее всего, станет выращивание продуктов питания и взаимная поддержка, от старшего к младшему. Каждый должен быть находчивым и разносторонним, способным ремонтировать и обслуживать машины, выращивать урожай и обучать молодое поколение. Я думаю, они смогли бы организовать и интеллектуальную жизнь, даже в таком отдалении от Земли. И я подозреваю: от своих детей, когда те повзрослеют, они будут ждать того же, что ждали мои сограждане от меня. Обязательного общественного служения.

Мой план стать философом и найти ответы на некоторые фундаментальные вопросы, волнующие человечество с незапамятных времен, был на время отложен из-за призыва в армию, которому подлежат все израильтяне старше восемнадцати лет. Служба считается делом каждого. Поскольку в старших классах я подавал неплохие надежды в физике, меня пригласили в программу Тальпиот, куда ежегодно набиралось примерно 20 новобранцев, принимавших затем участие в оборонных исследованиях, сочетая таким образом науку с интенсивной военной подготовкой. Мои академические амбиции пришлось оставить: изучение идей Жан-Поля Сартра и Альбера Камю, философов-экзистенциалистов, чьи книги я запоем читал в юности, слабо сочеталось с моей новой ролью. Интенсивное штудирование физики было, пожалуй, самым близким к интеллектуальному творчеству занятием за все годы моей военной службы.

Хотя мы носили форму ВВС, нас знакомили с боевыми задачами всех родов войск Армии обороны Израиля. Мы прошли базовую пехотную подготовку, затем боевые курсы по артиллерии и инженерии, нас учили водить танки, таскать на себе пулеметы во время ночных марш-бросков и прыгать с парашютом. К счастью, я был в хорошей спортивной форме, поэтому физические нагрузки хотя и были значительными, но терпимыми. Помимо обычных армейских обязанностей, были и другие занятия, к которым я обратился с бóльшим энтузиазмом, – академические курсы в Еврейском университете в Иерусалиме.

Участие в программе Тальпиот подразумевало, что мы будем серьезно изучать физику и математику, что достаточно близко к философии. Кроме того, просто находиться под сводами университета было делом более захватывающим, чем копание в грязи с автоматом за спиной. Используя предоставленную возможность, я хотел и потому старался оправдать доверие правительства. В этот период своей жизни я начал понимать, что, хотя философия задает фундаментальные вопросы, она часто сама не может на них ответить. Я увидел, что наука может оказать мне в моих поисках великую помощь.

* * *

После трех лет учебы и военной подготовки я должен был присоединиться к какому-нибудь гражданскому или военному проекту, имевшему непосредственное практическое значение. Но мне хотелось заниматься более интеллектуальными, творческими задачами, серьезными и долгосрочными исследованиями. Я поехал в одно место – которого не было в официальном списке рекомендованных для выпускников Тальпиота учреждений – и предложил им от себя не совсем стандартный план исследований. К тому времени у меня за спиной уже был кое-какой список достижений, как академических, так и чисто армейских, поэтому руководство отнеслось к моему предложению благосклонно. Сначала мне разрешили работать по моему плану три месяца, испытательный период, а затем моя исследовательская программа была одобрена на весь срок, который полагалось отработать после обучения в Тальпиоте, – с 1983 по 1988 год.

Исследования продвигались довольно неплохо, а некоторые из избранных мной новых направлений считались военными весьма перспективными. Погрузившись в азарт научной работы, я разработал теоретическое обоснование (позже запатентованное) новой схемы для использования электрического заряда с целью придания снаряду более высокой скорости, чем это достижимо при использовании обычных химических взрывчатых веществ. Этим проектом занимался целый отдел из двух десятков ученых, и он стал первым иностранным исследованием, получившим финансирование от Стратегической оборонной инициативы США (СОИ), известной также как «Программа “Звездных войн”» – амбициозной концепции противоракетной обороны, выдвинутой президентом Рональдом Рейганом в 1983 году.

В то время шла холодная война, многолетняя вражда между Соединенными Штатами и Советским Союзом, между демократией и коммунизмом, между Западом и Востоком, которая бросала густую тень на все международные отношения. Обе стороны накопили обширные арсеналы ядерного оружия, достаточные для того, чтобы уничтожить друг друга многократно. «Часы Судного дня» – проект обеспокоенных ученых, основавших журнал «Бюллетень ученых-атомщиков», имевший целью предупредить человечество о близости рукотворной общепланетной катастрофы, – почти всегда показывали время «семь минут до ядерной полуночи».