Читать книгу - "Секс и эволюция человеческой природы - Мэтт Ридли"

Гаремы древних деспотов продемонстрировали нам, что мужчины стремятся использовать любую возможность конвертировать высокий социальный статус в репродуктивный успех. Но на протяжении основной части истории человечества столь обширных сексуальных возможностей ни у кого быть не могло. Похоже, сегодня единственный способ стать владельцем гарема — это создать религиозный культ собственной святости и хорошенько промыть мозги своим потенциальным наложницам. Современный социум больше напоминает сообщества не начала исторического времени, а доисторические — охотников и собирателей. Ни одна группа последних не поддерживает полигамию, выходящую за рамки случайных сексуальных связей. При этом институт брака для людей универсален. Хотя сегодня мы живем в группах большего размера, чем раньше, но ядром человеческой жизни внутри них была и остается семья — муж, жена и их дети. Брак — это социальный институт, решающий задачу выращивания детей: вступивший в него мужчина берет на себя, по крайней мере, часть соответствующих обязанностей (пусть даже просто кормить семью). В большинстве своем мужчины пытаются быть полигамными, но удается это немногим. Да и в полигамных сообществах пастухов-кочевников большинство браков моногамны[69].

От других млекопитающих (включая человекообразных обезьян) нас отличает не наличие случайных внебрачных связей, а существование устойчивых моногамных. Из четырех других видов человекообразных — гиббоны, орангутанги, гориллы и шимпанзе — только у первых существует нечто, похожее на брак. Они живут в лесах юго-восточной Азии и образуют устойчивые пары, каждая из которых ведет изолированную жизнь на собственной территории.

Если мужчины в глубине души действительно являются оппортунистическими полигамистами (то есть, не упускают возможности заполучить новую партнершу — мы говорили об этом в предыдущей главе), то как возникает брак? Хотя мужчины непостоянны («Ты ведь боишься обязательств, не правда ли?» — выдает свой штамп типичная жертва соблазнителя), они ищут жен, чтобы построить с ними семью — и иногда держатся за свой брак мертвой хваткой, несмотря на собственную неверность. («Ты никогда не бросишь свою жену ради меня, правда?» — выдает свой штамп типичная любовница).

Стремление к большому числу партнерш и желание сохранить брак вступают в конфликт, потому что женщины не могут аккуратно разделиться на две команды — верных жен и равнодушных проституток. Женщина — не пассивный предмет борьбы между деспотами, как это предполагалось в предыдущей главе. Она — активный оппонент в противостоянии полов, преследующий собственные цели. Дамы никогда не были настолько заинтересованы в большом числе партнеров, как мужчины. Но это не значит, что они вообще не стремятся к внебрачным связям. Те, кто так считает, не могут ответить на простой вопрос: зачем жены изменяют мужьям?