Читать книгу - "Экономика добра и зла. В поисках смысла экономики от Гильгамеша до Уолл-стрит - Томаш Седлачек"

Быстро и алчно: история потребления и труда

Здесь мы оттолкнемся от первобытных мифов, в которых труд фигурирует как изначальная миссия человека, как радость, а затем (через алчность) позиционируется как проклятие. Бог или боги предают анафеме труд (Книга Бытия, греческие мифы), особенно чрезмерный (Гильгамеш). Обсудим зарождение желания, вожделения — спроса. Изучим различные взгляды на аскетизм. Увидим, что изначально доминировало августинское презрение к миру. Затем эстафету принял Фома Аквинский, вернувший маятник на место, и, таким образом, материальный мир вновь укрепил свои позиции. После эпохи Аквинского опять доминировало радение о душе, а стремления и потребности тела считались преступными. Позднее маятник качнулся в сторону потребительского индивидуалистически‑утилитарного направления. Человек тем не менее с самого начала проявлял себя как естественно неестественное создание, по каким‑то непонятным причинам окружающее себя излишним имуществом. Материальная и духовная алчность являются основными человеческими метасвойствами, проявляемыми людьми уже в древнейших мифах и историях.

Прогресс (природа и цивилизация)

Сегодня мы опьянены идеей прогресса, хотя изначально такой мысли не существовало вовсе^[23]. Время было цикличным, и никто не ожидал от человечества никаких подвижек в развитии. Затем пришли евреи с линейным пониманием протекания всех существующих процессов бытия, а вскоре за ними и христиане выработали (или же просто усовершенствовали) идеал, к которому мы по сей день стремимся. После них классические экономисты секуляризовали прогресс. Как же мы дошли до сегодняшнего прогресса ради прогресса, роста ради роста?

Экономика добра и зла

Займемся ключевым вопросом: добро (экономически) выгодно? Для начала обратимся к «Эпосу о Гильгамеше», где, похоже, патетики добра и зла не были связаны между собой; с другой стороны, в мышлении иудеев, как все объясняющий фактор, господствовали именно этика и мораль. Античные стоики не смели стремиться к удовольствиям, а гедонисты, наоборот, верили, что именно наслаждение является главной добродетелью, высшим благом и целью жизни. Христианская философия разорвала четкую причинно‑следственную связь между добром и злом, использовав понятие божественной милости, а расплату за содеянное перенесла в жизнь посмертную. Эта тема ярко представлена у Мандевиля и Адама Смита в знаменитом сегодня споре о частных пороках, творящих общественное благо. Позже Джон Стюарт Милль и Джереми Бентам построили свои идеи утилитаризма на подобном гедонистическом принципе (правда, коллективном). Через всю историю этики проходит стремление создать образец правил нравственного поведения. В заключительной главе мы продемонстрируем тавтологию Max Utility (MaxU — максимизации полезности) и обсудим концепцию Max Good (MaxG — максимизации блага).

История невидимой руки рынка и homo oeconomicus

Насколько стара идея невидимой руки рынка? За какое время до Адама Смита была известна эта концепция? Попробуем показать, что ее прообразы есть почти всюду. Идея того, что мы можем использовать наш естественный эгоизм (считающийся злом) во благо, является частью древней философии. Также мы рассмотрим развитие концепции homo oeconomicus — рождение «человека экономического».

История animal spirits: мечты никогда не спят

В этой главе мы исследуем другую сторону человеческой личности — непредсказуемую, часто иррациональную и архетипичную. Архетип героя влияет на наш animal spirits (некую оборотную сторону рациональности) и представление о том, что такое хорошо.

Метаматематика

Откуда в экономике взялось представление о числе как основе основ всего сущего? Здесь мы попытаемся показать, как и почему она стала механически‑распределительной дисциплиной. Из чего исходит наша уверенность, что математика — наилучший инструмент для описания мира (включая социальные взаимодействия)? Является ли она настоящим каркасом экономики или только верхушкой айсберга, просто глазурью на торте наших исследований?

Носители истины

Чему верят экономисты? Какую религию они исповедуют? И какова природа истины? Мы стремимся избавить науку от мифов уже со времен Платона. Позитивна экономическая наука или нормативна? Первоначально истина жила в стихах и историях, сегодня мы воспринимаем ее как нечто гораздо более научное, математическое. Куда идти за истиной? И кто сегодня является ее «носителем»?

Практические вопросы и определения

Если мы в этой книге говорим об экономике, то имеем в виду мейнстрим, лучше всего, вероятно, представленный Полом Самуэльсоном. Под homo oeconomicus мы подразумеваем изначально сложившееся в экономической антропологии понимание его как ведомой чисто эгоистическими мотивами разумной личности, принимающей решения, направленные на максимизацию своей выгоды. Оставим в стороне вопрос, является ли экономика или нет (в истинном смысле слова) наукой. Если иногда мы относим ее к дисциплинам общественным, то чаще всего подразумеваем область хозяйствования. Сферу интересов самой экономики мы понимаем в более широком смысле, чем только производство, распределение и потребление товаров и услуг. Мы считаем, что она должна заниматься изучением человеческих отношений, которые в некоторых случаях можно выразить с помощью чисел; она должна быть наукой, исследующей как то, что может быть товаром, так и то, что товаром не является (дружба, свобода, эффективность, рост).

В жизни я получил богатый опыт, работая по трем весьма различным направлениям. Много лет моя деятельность была связана с университетом, где я учился, вел исследования и преподавал теоретическую экономику (и занимался при этом метаэкономическими дилеммами). Достаточно долго я был также экономическим советником (по вопросам реализации хозяйственной политики) бывшего президента Чешской Республики Вацлава Гавела, министра финансов и даже премьера. Кроме этого, моей обязанностью и (главным образом) отрадой является регулярная подготовка статей для газеты Hospodářske noviny ^[24]. Обращаясь к широкой читательской аудитории, я пишу свои заметки как о практических, так и о философских аспектах экономики (стараясь при этом отдельные темы упростить, уточнить и предложить нетрадиционную точку зрения). Эти три сферы деятельности показали мне достоинства и недостатки различных взглядов на любимую мною науку. Эта тройственность (в чем смысл экономики? Как ее можно использовать практически? И как понятно увязать ее с другими дисциплинами?) сопровождает меня постоянно. Я не знаю, хорошо это или плохо, но данная книга и есть результат моих размышлений.