Читать книгу - "Индустрия счастья. Как Big Data и новые технологии помогают добавить эмоцию в товары и услуги - Уильям Дэвис"

«Дело в том, что человеческий мозг генерирует особый программный код для целого ряда валентных колебаний – от приятного до неприятного, от положительных до негативных чувств, – который можно назвать невральным измерителем валентности. Расположение нейронов в одном направлении будет означать положительное чувство, а в другом – отрицательное»^[24].

Мы видим, как описание того, каким образом удовольствие и страдание выражаются физически, более или менее подтверждает предположения Бентама. Для ученых, вооруженных измерительными приборами, узнать, что сам орган, который они анализируют, также вооружен измерительным прибором, звучит, по крайней мере, как совпадение.

Данное исследование затрагивает один из самых спорных моментов утилитаризма – могут ли различные виды человеческого опыта расположиться на одной шкале. Корнеллские нейробиологи абсолютно уверены, что могут: «Если вы и я получаем примерно одинаковое удовольствие, когда потягиваем хорошее вино или наблюдаем закат, то, как показывают наши результаты, это происходит потому, что у нас наблюдается похожая тонкоструктурная активность в орбитофронтальной коре». Это относительно невинное высказывание, если речь идет о хорошем вине или закатах. Но если поставить на одну ступень сильные глубокие переживания, такие как любовь и восхищение искусством, и более низменные, вроде употребления наркотиков или шопинга, то утверждение, что все удовольствия представлены в орбифронтальной коре одинаковым образом, кажется несколько странным.

Веру в то, что все виды удовольствия и боли располагаются на одной шкале, философы относят к разновидности монизма. Самым настоящим монистом был и Бентам ^[25]. Хотя этот исследователь не мог не согласиться, что мы, используя разные слова, говорим о различных видах счастья и удовольствия, он тем не менее утверждал, что объективная субстанция всех подобных форм всегда одна – физическое удовольствие. Мы, естественно, ищем «выгоду, пользу, удовольствие, благо или счастье, которые в конечном итоге означают одно и то же»^[26]. Похожим образом все виды страдания, чье физическое воплощение заключается в боли, различаются количественно, но не качественно.

Стоит нам согласиться с тем, что в основе всех положительных и негативных эмоций и действий лежит единственное, конечное и физическое ощущение, и мы должны признать, что виды этого ощущения отличаются друг от друга только по количественным показателям. Бентам никогда не проводил никакого научного исследования по данному вопросу, но предложил психологическую модель, показывающую, каким образом удовольствие может различаться в количественном плане. В своей наиболее известной работе на эту тему «Введение в основания нравственности и законодательства» он предлагал семь видов удовольствия, большая часть из которых действительно соотносилась с количественными показателями ^[27]. Продолжительность удовольствия – довольно очевидная количественная категория. Уверенность в будущем удовольствии – нечто, сравнимое с сегодняшним математическим моделированием риска. Число людей, затронутых определенным действием, – еще один пример количественного показателя.

Однако главной научной количественной категорией, на которой зиждилась вся теория Бентама, была «интенсивность». Как ученый, юрист, судья или политик должны узнать, насколько интенсивно чье-то удовольствие или чье-то страдание? Конечно, можно воспользоваться собственным опытом, однако это едва ли научный подход. Или же можно попросить людей рассказать об их ощущениях своими словами. Но не вернулся бы в таком случае утилитаризм в «Королевство кривых зеркал», которым является философский язык, в тиранию звуков, которыми мы пытаемся объяснить, что значит быть человеком? Измерение интенсивности различных видов удовольствия и боли было технической задачей, и от ее выполнения зависело, будет ли проект Бентама иметь успех или потерпит неудачу.

Как измерить?

XVIII век – это время великих изобретений в области измерительных инструментов. Термометр был изобретен в 1724 году, секстант (измеряющий высоту любых видимых объектов, например, звезд) в 1757-м, а морской хронометр – в 1761 году. Введение новой метрической системы было одним из первых достижений французских революционеров в 1790-х годах. Тогда же появился и оригинальный платиновый метр, знаменитый архивный метр, который потом был помещен в Национальный архив в Париже.