Читать книгу - "Душа вашего ребенка. Сорок вопросов родителей о детях - Марина Нефедова"

Я думаю, что главная проблема, которая существует у сегодняшней школы, это проблема отсутствия ценностей у преподавателей. Проблема учителя – это проблема человека, который должен чему-то учить, при этом он находится в плену различных социальных условий и каким-то образом должен себя позиционировать и откуда-то черпать силы.

Мы переживаем период ценностной паузы. Я не являюсь приверженцем советского режима, но полвека стране удавалось прожить на памяти о Великой Отечественной войне. На этой памяти делалась огромная реальная воспитательная работа. Ее дополняли какие-то идеологические конструкции, которые цементировали общество. А сейчас хотел бы я посмотреть на человека, который вдохновлен, работая в обычной московской школе! Его не уважает общество, и дело здесь даже не в деньгах. У него нет ценностей. Ему нечего сказать ученику!

Ценности у учителей могут быть в православных и частных школах, преподавательские коллективы которых специально ориентированы на что-то конкретное. Ведь что представляет собой, например, православная школа? Сообщество людей, объединенных значимой для них миссией. Такая школа может быть лучше или хуже, но люди, преподающие в ней, пришли к детям с чем-то. Обычный преподаватель массовой школы пришел ни с чем. Большинство выпускников педвузов ничем от своих учеников не отличаются.

На самом деле, когда учитель приходит в пятый класс, проблем практически не возникает. В этом возрасте дети готовы на все: выполнять любые домашние задания, спорить с учителем, петь и рисовать с ним – только делай с нами что-то, уважаемый учитель! Но учитель, по сути, не делает ничего. А в десятом классе уже все, поезд ушел…

Те же проблемы подстерегают детей и дома. Неполные семьи, денег ни на что не хватает, перспектив никаких… Родителям самим тошно, им бы для себя найти какого-нибудь классного руководителя…

Уважительные отношения между учеником и учителем строятся на том, что учитель, считая что-то значимым, веря, что то, о чем он говорит детям, действительно важно, хочет это «что-то» донести до учеников. Он готов потратить иногда еще немало сил на дисциплину, чтобы его слушали.

Вообще же мы сталкиваемся с глобальным противоречием: образование у нас массовое, а качества мы хотим эксклюзивного. Но так быть не может. Даже при хороших учителях в огромной массовой школе всегда будут кого-то «мочить в сортире» – за всеми не уследишь…

Возможно, ситуации помогло бы разрушение бюрократических, а по сути, коррупционных барьеров, в результате чего стали бы появляться маленькие частные школы, не требующие непомерной платы за обучение. К счастью, кроме школы существуют еще кружки по интересам, воскресные школы, спортивные секции, где действительно ищущая молодежь может обрести то, в чем она нуждается.

Дмитрий Шноль, педагог

К четырнадцати-пятнадцати годам человек ощущает сильнейшую потребность стать взрослым. В традиционной культуре подросток, как правило, уже полноправный работник: сын охотника отправляется вместе с отцом в лес на охоту, сын крестьянина идет в ночное пасти лошадей. Михаил Ломоносов, например, начал помогать отцу с десяти лет. Они уходили на рыбные промыслы ранней весной и возвращались домой поздней осенью.

Я помню, как в детстве завидовал некрасовскому мальчику, который «в больших сапогах, в полушубке овчинном» ведет под уздцы лошадку. Как же это прекрасно – не сидеть в скучном классе, а самому вести за собой послушную лошадь и встречному взрослому с достоинством ответить: «Ступай себе мимо!» Здóрово, когда тебе доверяют что-то серьезное!

Что же мы доверяем современному подростку? Практически ничего. Социальная роль шестнадцатилетних практически ничем не отличается от роли первоклассника: школу за него выбрали родители, программу и учебники – «профессора-академики», расписание составил завуч, еду приготовила мама, на компьютер заработал папа… Своего дела и собственной сферы ответственности у него нет (учебу подавляющее большинство подростков своим делом не считают), попробовать силы в чем-то настоящем и серьезном он не может. Вот знакомая всем сценка: приходит мама одиннадцатиклассника посоветоваться с учителем по поводу подготовки к экзаменам. За ней стоит сыночек, который выше ее на голову. Мама говорит: «Мы решили поступать в МАИ». Это «мы» означает следующее: разве он может в свои семнадцать лет принять хоть какое-нибудь решение?

Так вот, иметь нерастраченные, неиспользованные силы – это очень трудно. Шестнадцатилетняя девчонка может без труда протанцевать на дискотеке пять-шесть часов, прийти домой за полночь, а наутро, не позавтракав, ускакать в школу. У нее огромные резервы. Природа закладывала их не для дискотек или сидения в сети «ВКонтакте», а для ночных кормлений первенца, доения и выгона коровы в четыре часа утра, приготовления завтрака уходящему в поле мужу. Заниматься всем этим нашим дочерям не нужно, а силы есть, как же тут не взбеситься? Поэтому когда старики говорят: «Мы такими не были, нас жизнь воспитывала!» – они правы. Стоишь в свои одиннадцать лет в многочасовой очереди за хлебом, сжимаешь в кулаке карточки, чтобы не украли, и знаешь, что от тебя зависит вся семья! А современным подросткам уважать себя не за что: они – иждивенцы, они – потребители, они это знают, и это очень трудно.

То, что в этом и состоит главная беда, подтверждают известные многим родителям наблюдения: как только на подростка оставляешь младших братьев и сестер, он меняется на глазах. Куда-то пропадают несобранность и рассеянность, появляются волевые ноты в голосе, с младшими он организует игру, средние у него моют посуду после общего ужина… Ему нравится быть за старшего, мало того, ему нужно быть за старшего, вот только негде и не с кем. Тогда он играет роль младшего, по полной программе используя все свои недюжинные силы. Две тысячи лет назад об этом было прекрасно сказано:

От безделья ты, мой Катулл, страдаешь,От безделья ты бесишься так сильно,От безделья царств и царей счастливыхМного погибло.

Как быть? Ответ один: доверять и нагружать. Я помню, как мы выехали большим школьным лагерем на археологические раскопки. Самым старшим ученикам было по четырнадцать-пятнадцать лет. Назначили дежурных: не приготовите завтрак, все останутся голодными! Если не знаете как – спрашивайте, если нужна помощь – поможем, но отвечаете именно вы! Результат оказался потрясающим: с вечера натаскали дров, встали в полшестого утра, вскипятили воду, сварили кашу, нарезали бутерброды. Все было готово уже к восьми часам… И в глазах – счастье!

Дети и смерть

– Мама, а дедушка умрет? – спрашивает Аленка.

– Когда-нибудь умрет, – вздыхает Марина. – Мы все когда-нибудь умрем. Дедушку вчера выписали из больницы с записью в карточке «рекомендовано симптоматическое лечение по месту жительства». Бабушка-врач весь вечер проплакала, но Аленке сказала, что глаза слезятся из-за аллергии на цветение трав.