Читать книгу - "Японская нечисть. Ёкай и другие - Антон Власкин"

История ёкаев уходит в глубокую древность, и выяснить, когда именно сформировались образы тех или иных чудищ и были даны им имена, невозможно. Но кое-что конкретное о наших таинственных соседях все-таки можно сказать. До XVII в. наряду с термином «ёкай» часто использовались «бакэмоно» или «мононокэ». Последнее подразумевало собой нечто вроде призрака. Бакэмоно можно перевести как меняющаяся вещь, или, проще говоря, оборотень. Не такая уж и подробная классификация, но до определенного времени никто не беспокоился о точности в разделении потусторонних существ на виды и подвиды.

Золотым временем для ёкаев оказались XVIII и частично XIX век, когда наступил расцвет городской культуры периода Эдо. Художник Торияма Сэкиэн выпустил серию гравюр «Иллюстрированный Ночной парад 100 демонов». Серия снискала популярность, и за ней последовали «100 демонов прошлого и настоящего» в 1779 г., «Дополнение в 100 демонам прошлого и настоящего» в 1780 г. и «Иллюстрированное собрание 100 случайно выбранных демонов» в 1784 г. Естественно, многие герои этих собраний повторялись из серии в серию, а некоторых подозревали в том, что они не имеют за спиной никакой славной истории, а просто выдуманы Ториямой на потеху публике.

Парад оборотней на гравюре Каванабэ Кёсай. XIX в.

Ёкай проникли в книги и гравюры, о них повествовали уличные рассказчики кайданов, их изображали актеры театра кабуки. У каждого человека был друг, у которого сосед дальнего родственника не так давно столкнулся с таким ёкай, что его трясет до сих пор! Дети и взрослые развлекались игральными картами каруто, украшенными изображениями знаменитейших ёкай. Такие карты вполне можно было коллекционировать, что явилось, в определенном смысле, далеким предвестником появления покемонов.

Но времена изменились, Япония открылась западной культуре, и многое из старого культурного багажа стало казаться устаревшим и достойным осмеяния. В вихре перемен, которые принесла эпоха Мэйдзи, вера в ёкай пошатнулась, поблекла и ушла на задворки коллективного бессознательного. В кругах образованных людей того времени бытовало мнение, что вера в ёкай и юрей – пережиток дремучего прошлого, стоящего на пути прогресса, прошлого, с которым пора расстаться. Был издан труд просветителя и философа Иноуэ Энрё «Ёкайгаку». Дотошный ученый, верящий в прогресс и возможность синтеза западной и буддийской философии, взялся разбирать веру в ёкай с научной точки зрения. «Так ложная мудрость мерцает и тлеет пред солнцем бессмертным ума. Да здравствует солнце, да скроется тьма!» «Достоверные» свидетельства встреч с неведомым безжалостно разоблачались, и истории о таинственном оказались в том же положении, что и наши деревенские былички, ставшие мало кому интересными с появлением в селе клуба, радио и кино.

Но, как и следовало ожидать, мир потустороннего оказался гораздо прочнее, чем виделось его ниспровергателям. Страна изменилась, принимая западную культуру и прогресс настолько, насколько это было необходимо, а что касается ёкай, то они получили второй шанс в литературе обновленной Японии. Первопроходцем здесь явился Лафкадио Хёрн – натура противоречивая и мятущаяся. Полугрек-полуирландец, он побывал православным, затем католиком и, наконец, буддистом. Осев в Японии, принял имя Коидзуми Якумо, женился на японке и до конца дней преподавал в Токийском университете. Но главным его делом явилась популяризация японского фольклора и историй о ёкай в частности. «Кайдан. Истории об удививительном», изданный в 1904 г., открыл для западного читателя мир японских чудес, жутких и увлекательных.

В 1910 г. в свет выходят «Легенды Тоно» Кунио Янагиты. В историях, легендах и сказках, собранных в малопримечательной области на севере Хонсю, как в зеркале отразился мощнейший пласт фольклора и народной демонологии. Кунио Янагита вполне заслужено получил прозвище «отца японского фольклора», а его труд открыл дорогу для множества любителей старинных сказаний, как дилетантов, так и серьезных исследователей. Интересно, что «дорога» началась с трехсот пятидесяти экземпляров «Легенд Тоно», которые Кунио Янагита издал за свой счет.