Читать книгу - "История городов будущего - Дэниэл Брук"

Если убийство Кирова было действительно спланировано Сталиным, то это было вполне гениальное злодейство. Можно себе представить, как в июне 1934 года Сталина восхитила гитлеровская «Ночь длинных ножей», в ходе которой фюрер перебил старейших соратников по нацистской партии, прокладывая себе путь к единоличному правлению. Чтобы избавиться от основателей большевистской партии, охота на ведьм должна была начаться в Ленинграде – отсюда и убийство Кирова как предлог, – поскольку именно тут началась сама революция. Ведь только в этом городе, с его обилием космополитичных интеллектуалов, открытых для всех западных идей, армией образованных чиновников, которых при царском режиме душила система наследственных привилегий, и массой эксплуатируемых промышленных рабочих могла произойти коммунистическая революция. Война с поколением, свершившим эту революцию, обречена была стать войной с Ленинградом.

Большой террор оказался войной с Ленинградом как в буквальном, так и в метафорическом смысле. Чистка среди ленинградских революционеров означала забвение революционных ценностей наиболее европейского города России, которые состояли в любви ко всему новому и иностранному в архитектуре, искусстве, литературе и политике. Захват кремлевской власти грузинским разбойником спровоцировал взрыв той злобы, что копилась на протяжении веков, – это была месть неграмотной империи ее утонченной бывшей столице.

Начав в Смольном расследование и чистку, Сталин уехал из Ленинграда в Москву. Он будет самодержавно править Советским Союзом еще почти два десятилетия, но никогда не вернется во второй по значению город страны⁵. Ленинград для него был мертв; и он сам сделал для этого все.

По замыслу Сталина Ленинград должен был стать заурядным городом. Форсированная индустриализация страны, которая всерьез началась с Первого пятилетнего плана, принятого в 1928 году, имела две задачи. Прежде всего, как и обещал Сталин, она помогла СССР догнать индустриальный Запад по техническим и экономическим показателям – хоть и ценой огромных человеческих жертв. Вторая же, тайная, цель заключалась в том, чтобы лишить Ленинград экономического превосходства. В России XIX века масштабное промышленное производство вроде Путиловского завода можно было встретить только в Петербурге, но к 1930-м такие предприятия появились по всему Советскому Союзу.

С неменьшим рвением Сталин принялся вымарывать из народного сознания представление об этом городе как о символе народного сопротивления самовластию. Стараясь стереть воспоминания о революционном мегаполисе, Сталин отменил большевистский указ о переименовании улиц вокруг Спаса на Крови, где был убит Александр II, в честь его убийц. Диктатор не считал достойными вечной памяти тех, кто восстает против властей. Сталин также приказал построить в Ленинграде новый район административных зданий, чтобы оставить исторический центр, где зародилась революция, разрушаться в запустении.

В 10 километрах к югу от старого имперского центра был проложен новый широкий Международный проспект. Его планировалось застроить неоклассическими зданиями в сталинском стиле, который быстро сменил модернистский авангард в качестве официальной архитектурной манеры советского государства. Но какой смысл менять одну неоклассику на другую? При всей формальной схожести колонн и фронтонов, стиль, определивший облик сталинского Международного проспекта, существенно отличается от классицизма имперского центра. Масштаб исторического города был соразмерен человеку – даже Зимний дворец с его тысячей комнат имеет всего три этажа в высоту и украшен изящной лепниной. Сталинские же здания подавляют прохожего своими размерами. Эта архитектура не только символизирует возвращение к порядку и авторитаризму, напоминающим об эпохе Романовых, но и провозглашает установление бесчеловечного и при этом абсолютно современного бюрократического тоталитаризма. Хотя убийцу Кирова Сталин допрашивал лично, как Николай I декабристов, основу его репрессивной машины составляли взаимозаменяемые чиновники, работавшие в непроницаемой тиши комнат для допроса, и услужливые заседатели в кафкианских лабиринтах судов. Секретной полиции буквально спускались квоты на «врагов народа», и в каждом регионе НКВД арестовывал и привлекал к ответственности заранее намеченное число людей. Один из биографов Сталина назвал его «красным царем»⁶, поскольку в его правлении – и в отражавшей это правление архитектуре – воплотились как самодержавный характер царизма, так и бюрократический характер большевистской диктатуры всеобъемлющего планирования.

Центральное место в проекте Международного проспекта занимал Дом Советов, титанических размеров неоклассическое здание, фасад которого выходит на огромную площадь с гигантской статуей Ленина, у подножия которой люди кажутся насекомыми. Дом Советов, строительство которого началось в 1936 году, воплощает в себе все качества, которые марксистский теоретик архитектуры и градостроительства Михаил Охитович раскритиковал в своем докладе, сделанном через месяц после убийства Кирова. В нем он обвинил зарождающийся сталинский стиль в отказе от провозглашенных конструктивистами принципов равенства и в пестовании «культа иерархии»⁷. Гигантское правительственное здание и соразмерный ему памятник Ленину нависли над советскими гражданами, обозначая конечную цель сталинизма, в котором поклонение правителю стало гражданской религией. Вскоре после этого выступления Охитович был арестован и умер в лагере в 1937 году.

В своей роковой речи бесстрашный Охитович отметил, что нацистские правители Германии разделяют враждебность Сталина к модернизму. В то время гитлеровская Германия и сталинский Советский Союз были заклятыми врагами, но, подметив их сходство в стремлении к диктаторскому господству, Охитович оказался пророком. В августе 1939 года оба режима ошеломили мир, подписав пакт о ненападении. В секретном протоколе к договору они поделили между собой Восточную Европу. В следующем месяце гитлеровский вермахт и сталинская Красная армия с двух сторон вошли в Польшу, начав тем самым Вторую мировую войну.

Гитлер с самого начала не собирался соблюдать мирный договор и планировал вторгнуться в Советский Союз. Прежде всего он мечтал о такой расправе с Ленинградом, по сравнению с которой сталинские казни в подвалах и депортации в Сибирь показались бы просто цветочками. Для нацистского фюрера, как и для «великого вождя советского народа», город на Неве был не просто городом, но идеей. Если Петр Великий основал Санкт-Петербург как ворота, через которые европейские технологии и культура могли бы проникать в его азиатскую империю, Гитлер рассматривал город как плацдарм низшей азиатской цивилизации на европейском континенте. Гитлер называл его «ядовитым гнездом, из которого в течение стольких лет азиатская зараза проникала в пределы Европы»⁸. В целях очищения европейской культуры в преддверии тысячелетней эры Третьего рейха Ленинград должен был быть уничтожен. В документе немецкого командования, представленном в качестве доказательства на Нюрнбергском процессе, говорилось: «Фюрер принял решение стереть Петербург [sic] с лица земли… Если ситуация в городе станет такой, что будет сделано предложение о его сдаче, оно должно быть отвергнуто… Выживание даже части населения такого крупного города не соответствует германским интересам»⁹.