Читать книгу - "Таинства кулинарии. Гастрономическое великолепие Античного мира - Алексис Сойер"

«Обыкновенного жаворонка, которого в Париже называют mauviette, обычно считают полноценной, утонченной и легкой дичью. Его готовят разнообразными способами, и гурманы ценят отличные пироги с мясом жаворонка, которыми славится город Питивье во Франции» (Соннини).

Римляне несли баснословные расходы, чтобы заполучить дичь. Громадные суммы (нам даже трудно вообразить какие) тратились на приготовление таких блюд, как язычки фламинго и мозги страуса, о которых мы уже упоминали. Какой должна была быть цена семи тысяч птиц, поданных братом Вителлия ненасытному императору! И все же все эти причуды далеки от тех, что они допускали из-за своей любви к рыбе.

Изобретательный гений греков обнаружил в ихтиофагии странные тонкости. Хотя нас это впечатляет, мы не знаем, что это за особенности, которые служат оправданием подобной невоздержанности. Сначала римляне им подражали, а вскоре – превзошли. Их ужасающее обжорство влекло за собой злодеяния, и варварство торжествовало свою победу. Морские угри (muraena helena) не желают есть; давайте бросим им раба, молодого и здорового. Его плоть более соблазнительна и полна энергии, ведь он борется с невыразимыми мучениями, и тем сильнее распаляет прожорливость любимой рыбы. А несколько дней спустя важный патриций или благородный всадник снова приносят ей в жертву человека. Ни раскаяния, ни сомнений, ни уныния не омрачает их чела. Ни единой ужасной мысли не пронзает их ум, когда они угощаются на пиру морскими угрями, которых откормили таким образом.

Более двух третей жителей самых цивилизованных стран были рабами и занимались единственно тем, что удовлетворяли сладострастие одной трети населения. Только это дает ужасающее представление о презрении, которое один человек питал к другому, о силе эгоизма и произрастающей из него бескрайней развращенности. А какие жестокости допускались перед лицом Небес, с одобрения закона, нравов и обычаев общества! Хозяева имели абсолютную власть над своими рабами и могли наказать их плетьми или смертью по своей собственной воле или ради своего удовольствия. Если несчастный слуга нечаянно попробовал соус или остатки рыбы, это непростительное преступление часто каралось распятием на кресте. Добродетельный Катон продавал своих старых рабов за любую цену, которую за них давали, чтобы не кормить существ, ставших для него бесполезными. Сенатор Фламин приговорил одного из своих домашних рабов к смерти, чтобы один из его друзей, никогда не видевший, как убивают человека, насладился новым зрелищем. Если отца семейства убивали у него в доме, и убийца не был найден, всех рабов казнили. Один из знатных сановников Рима, владевший четырьмя сотнями рабов, пал от руки одного из них, но казнены были все. На похоронах богачей часто умерщвляли определенное число рабов, принося жертву согласно их положению.

И, что примечательно, хотя во все это так трудно поверить, ничто из перечисленного не рассматривалось ни как превышение норм и полномочий, ни даже как злоупотребление властью, а являлось реализацией естественных прав. Свидетелем подобных сцен можно было стать ежедневно, не сталкиваясь с малейшим порицанием или самым незначительным протестом со стороны многочисленных авторов и софистов, которые проводили свою жизнь, клеймя вековые обычаи. Верно, что примером стало законодательство, применившее к рабам этот ужасный афоризм: «Они не столь значительны, сколь мерзки» («Non tam viles quаm nulli sunt»).

Таковы были покорители мира! Таковы были те римляне, которые придумали изощренные преступления из любви к хорошей жизни!