Читать книгу - "Дорогие дети. Сокращение рождаемости и рост "цены" материнства в XXI веке - Анна Шадрина"

Чувства и работа, работа с чувствами

Отталкиваясь от опыта, полученного в ходе моего полевого исследования, далее я бы хотела подробнее рассмотреть две основные темы, привлекшие мое внимание. Мне бы хотелось обсудить некоторые трансформации, происходящие на рынке труда и в сфере заботы о детях, как условия, дающие новые инструменты для понимания материнского труда и семейных практик. Эти перемены более отчетливо заметны в странах развитого капитализма, где они и начали исследоваться в поле социальных наук в конце прошлого века. Однако постепенно процессы, связанные с индивидуализацией, становятся очевидными и в нашей части света, прежде всего, затрагивая судьбы той части общества, которая встроена в международный рынок труда.

Ненадолго очутившись в ситуации интенсивной заботы о ребенке, я обнаружила, что уход за детьми, в современном его понимании, главным образом связан с эмоциями. Отправляющие заботу утешают, поддерживают, поощряют, создают безопасное пространство и рамки дозволенного, при этом контролируя выражение собственных чувств, в соответствии с текущим стандартом «интенсивного» или «естественного» родительствования. Параллельно интенсификации заботы работа за пределами семьи также становится все более эмоциональной и менее материальной. Оплачиваемый труд, подразумевавший координацию ума и тела в индустриальную эру, в наше время чаще имеет отношение к координации эмоций. В постиндустриальном обществе люди, пусть и посредством устройств, чаще взаимодействуют друг с другом, чем в предыдущую эпоху, когда основной задачей труда было обслуживание механизмов. Чувства все больше подчиняются коммерческой логике и становятся неотъемлемой частью рынка труда^[250].

В широком смысле центральной дефиницией экономики услуг является любовь: рынок предлагает внушительный спектр сервиса, связанного с приязнью и заботой за деньги. При этом демонстрация любви к работе часто включена в профессиональные обязанности. Арли Рассел Хохшильд на примере работы бортпроводниц/ков объясняет, что люди научились контролировать и продавать главный атрибут эмпатии — улыбку. Так, улыбка члена экипажа во время авиаполета служит символом безопасности и сигналом надежности. В то время как скорбные интонации агента похоронной службы обозначают сочувствие и сострадание тем, кто понес утрату. Работу, связанную с выражением чувств, Хохшильд предлагает называть «эмоциональной работой», а способность управлять чувствами в коммерческих целях — «менеджментом эмоций». Исследуя рынок эмоционального труда, теоретик задается вопросом, насколько чувства сегодня принадлежат сотрудникам/цам сервисов, если выражение неконвенциональных переживаний или отсутствие характерных атрибутов эмпатии влекут за собой штрафные санкции^[251].

Развивая эту мысль, сложно обнаружить компоненту личности, которая не отчуждалась бы современным рыночным субъектом в пользу капиталистического производства. Высокая конкуренция на рынке труда требует от современниц/ков не только постоянного обновления компетенций, но и соответствия глянцевым стандартам внешности. Специалисты/тки поощряются к совершенствованию своих тел, демонстрации «личностного роста» и навыков управления эмоциями. При этом наивно было бы полагать, что клиентская роль в условиях рынка более свободна от внешнего и внутреннего мониторинга эмоций. Механизм контроля качества обслуживания вынуждает потребительниц/лей отчуждать свои чувства в пользу капиталистического производства. Вопрос «Как вам понравилась наша услуга?» под видом заботы требует вместе с оплатой счета поделиться переживаниями и ощущениями во имя повышения эффективности. Так, в условиях рыночной экономики счастье, любовь и даже боль обслуживают коммерческие интересы.

Хорошим примером здесь может служить новая форма заботы о постояльцах, недавно предложенная одной из британских гостиниц. Гости, путешествующие в одиночку, теперь могут арендовать аквариум с рыбкой по имени Хэппи (счастье с англ.). По мнению хозяев отеля, «друг напрокат» поможет усилить атмосферу домашнего уюта и создаст компанию для одиноких путников/ц. Автор идеи, комментируя свою задумку, объясняет: «Рыбка пригодится тем, кто не хочет возвращаться в пустую комнату и желает провести время в компании с живым существом. На Хэппи можно не только смотреть, с ней можно разговаривать»^[252].

На мой взгляд, распространяя с рекламой данной услуги сообщение о том, что пребывание в одиночестве связано с «нежелательными» эмоциями, владельцы бизнеса создают новую эмоциональную потребность и тут же предъявляют коммерческое предложение по ее удовлетворению. Для соответствия текущему стандарту персональной успешности в ситуации «плохого пиара», которым сопровождается уединение, теперь предлагается прилагать особые усилия — искать компанию и источник одобряемых эмоций. Так чувства и их выражение становятся дополнительной работой, включенной в процесс создания благополучной идентичности, с одной стороны, и получения прибыли с другой.

Анализируя включение эмоциональной сферы в экономику, Хохшильд говорит о том, что дом в наше время становится работой, а работа — домом. В условиях капиталистического производства семьи все меньше могут позволить себе отвлекаться от оплачиваемого труда на выполнение неоплачиваемой домашней работы, в связи с чем забота все чаще передается на аутсорсинг. Так, сферы, ранее контролируемые семьей «по любви», трансформируются в области профессиональных компетенций. В то же время эмоции, ранее доступные только в приватной сфере, такие как любовь, объединяющий энтузиазм, гордость от принадлежности, теперь индивиды могут получать и на рабочем месте. Многие корпорации в целях повышения эффективности используют идеи командного духа, что, с одной стороны, должно мотивировать сотрудников/ц служить интересам компании, а с другой — «семейная атмосфера» в коллективе призвана обеспечивать индивидам удовлетворение их эмоциональных потребностей «без отрыва от производства»^[253].

Результатом этих новых условий, при которых офис обретает для карьерно ориентированных индивидов значение дома, а дом понимается как рабочее место, является расширение сфер деятельности, требующих эмоционального подключения. Фактически, у людей, имеющих семейные обязанности, сегодня две работы, обе из которых часто — эмоциональные.

Имея небольшой опыт преподавания в коммерческом вузе, я в полной мере смогла ощутить на себе влияние аматериальной экономики. В условиях неолиберальных трансформаций высшего образования большой частью преподавательских функций является работа с эмоциями — своими и чужими. Так, моей задачей в классе было, составляя конкуренцию социальным сетям и гаджетам, вовлекать студетов/к в учебный процесс эмоционально. В контексте «студентоцентристского» подхода, который исповедует этот университет, показателем эффективности моей работы являлось не только качество студенческой отчетности, но и удовлетворение студентов моим преподавательским стилем. Необходимость создавать эмоциональный контакт со студенческой аудиторией и координировать эмоции в процессе передачи знания существенно увеличивает нагрузку преподающих в сравнении со «старым» педагогическим стилем, когда от преподавателя/ницы не ожидалось ничего сверх формального чтения лекций.