Читать книгу - "Правда и ложь в истории великих открытий - Джон Уоллер"

Должна быть какая-то серьезная причина для каждого даже небольшого индивидуального различия, как и для более выраженных вариаций, которые периодически возникают; и если известная причина не исчезает, то скорее всего все индивидуумы данного вида будут изменяться одинаково.

В этой примечательной фразе Дарвин продолжал придерживаться представления о наличии внешних причин изменчивости, однако вариации, возникающие под воздействием окружающей среды, перестают быть случайными. Некоторые условия обитания приводят к совершенно конкретным изменениям, которые начинают происходить одновременно у многих представителей одного вида. Поэтому здесь на передний план снова вышла идея о «непосредственном» воздействии среды на адаптацию. Если бы ему было придано чуть большее значение, то оно могло бы полностью разрушить теоретическую систему, которую Дарвин выстраивал более двух десятилетий. Остается только предполагать, что бы осталось от естественного отбора, если бы не смерть Дарвина.

КОНТЕКСТ И СЛУЧАЙНОСТЬ

Для тех биологов, которые не поддались мифу о Дарвине, изложенному нами в начале этой главы, изменения, произведенные им в более поздних редакциях «Происхождения видов», были встречены с явным разочарованием или даже негодованием. Например, оксфордский биолог Сирил Дарлингтон в 1953 году жаловался, что Дарвин «запаниковал и перебежал в лагерь противника… Ламарк стал посмертным дарвинистом». В своей недавней книге «Что-то похожее на кита» (2000) британский генетик Стив Джоунз высказал более суровое суждение, заявив, что Дарвин «суетился» из-за своего «невежества» в области наследственности, что «привело его в последние годы жизни к необходимости усложнять и запутывать свои собственные идеи». Правда, обвинять Дарвина в невежестве нелепо — это, конечно, ошибка, выросшая на дрожжах современных знаний. Как уже говорилось, его отход к ламаркизму произошел совсем не по тем причинам, которые называет Джоунз. Просто ламаркизм никогда не был чужд Чарльзу Дарвину.

Квазиламаркистские идеи не только породили теорию естественного отбора, но и привели к тому, что концепции функциональной наследственности и прогресса стали неотъемлемой частью эволюционной системы Дарвина. В 1865–1882 годах критика «Происхождения видов» заставила его отступить на позиции, которые он никогда и не оставлял. Это отступление нельзя рассматривать ни как поражение разума, ни как неловкую попытку защитить свою теорию. Дарвин вел себя вполне понятно, перерабатывая первую редакцию «Происхождения видов». К сожалению, столь нужные ему доказательства появились только в 20–30-е годы XX века, а тогда, в 1859–1882 годах, «дыр и ошибок», как он сам говорил, в его теории было не меньше, чем здравых рассуждений.