Читать книгу - "Лабиринт: искусство принимать решения - Павел Мотыль"

«Причина [нападения на Россию] – лишить Англию последней надежды на поддержку. […] Скорейший разгром России вынудит Англию прекратить борьбу. Чем скорее Россия будет повержена, тем лучше»^[115].

Фюрер считал, что, подобно Франции, Великобритания была уже «одной ногой» в могиле, с одной лишь надеждой: что Советский Союз вступит в войну. И в этом отношении он решительным образом недооценивал военный потенциал России. Генерал Эрих Маркс, которому Гитлер поручил подготовить первоначальный план нападения на Россию, оценивал ее численность в 151 пехотную дивизию, из которых, по его мнению, едва ли сотня находятся в боеспособном состоянии. К тому же Маркс считал, что Красная армия, с ее КВ-1 и Т-34, не сможет выстоять под напором переброшенных из Франции панцерваффе (танковых войск); последующие события показали, насколько сильно он просчитался. Вообще же, суждения руководящей верхушки Рейха о своем тотальном преимуществе над Советским Союзом базировались на грубых стереотипах, рисующих русских отсталыми простаками, ничего не смыслящими в военном деле. Примерно тем же руководствовался и генерал Маркс, оценивая предполагаемую длительность будущей кампании в пять-семь недель, спустя которые, не встречая по пути серьезного сопротивления, силы вермахта войдут в Москву. Все возражения, указывающие на как минимум чрезмерную оптимистичность подобного плана, были отклонены, как не соответствующие взглядам фюрера (типичный поддерживающий подход). Даже генерал-полковник Гальдер, на первых порах имевший смелость прекословить диктатору, спустя некоторое время изменил свои взгляды. Тем временем опьяненный европейскими победами Гитлер был твердо уверен, что в сравнении с тем, что уже сделано, война с Советами – просто детская забава, Sandkastenspiel – буквально «игра в песочнице». Все считали, что это будет очередная «молниеносная война». Впрочем, довольно скоро выяснилось, что тут все будет не очень-то «blitz», но очень и очень «krieg»: шли месяцы, а война все продолжалась, из-за огромной линии фронта снабжать армию становилось все труднее, а Красная армия оказалась куда боеспособнее, чем полагало немецкое командование.

Операция «Барбаросса» началась 22 июня 1941 года, хотя Гитлер одобрил ее уже в декабре 40-го^[116]. Советников фюрера изрядно тревожила перспектива войны на два фронта, однако никто не осмеливался заявить об этом открыто (было бы абсурдно рассуждать об уровне психологического комфорта в окружении фюрера), так что решение атаковать Советский Союз тремя ударными группировками было принято окончательно и бесповоротно. В 3:15 утра Heeresgruppe Südukraine (группа армий «Юг») выдвинулась в направлении Правобережной Украины, Heeresgruppe Mitte (группа армий «Центр») начала наступление на Москву, а Heeresgruppe Nord (группа армий «Север») – на Ленинград. Одновременно с этим более шестисот бомбардировщиков люфтваффе нанесли удар по стратегическим целям в западной части СССР. Операция была беспрецедентной: в наступлении приняли участие около 3,5 миллиона немецких солдат, было задействовано более 7000 орудий и 4000 танков.

И хотя возможная атака со стороны Германии обсуждалась не раз, нападение застало советское командование врасплох. Кроме того, 25 июня войну СССР объявила Финляндия, активно включившаяся в военные действия на стороне Германии.

Первые недели операции «Барбаросса» прошли по плану, хотя советские войска оказали немцам гораздо более ожесточенное сопротивление, чем ожидалось. Первым серьезным испытанием для вермахта стало сражение под Смоленском, где в июле 1941-го Группа армий «Центр» забуксовала по дороге к Москве. В основном, впрочем, немецкие войска двигались довольно планомерно. В сентябре вермахт нанес Красной армии ощутимый удар, уничтожив серьезную группировку советских войск в киевском котле. Гитлер объявил одержанную победу величайшей в истории. Дорога на советскую столицу была расчищена, и в начале октября началась подготовка к битве за Москву, получившей кодовое название «Операция „Тайфун“».

В это время на пути немецких войск стали возникать всевозможные неожиданные (хотя на самом деле вполне предсказуемые) препятствия. Наиболее серьезным из них оказалась «внезапно» изменившаяся численность Красной армии: в СССР была объявлена всеобщая мобилизация, и со всех концов громадной страны одна за другой на фронт потянулись бесконечные дивизии. Немцы, которые понесли ощутимые потери в первые месяцы войны, подобными людскими ресурсами не располагали. Вторым серьезным затруднением стало снабжение армии. Ведь операция «Барбаросса» задумывалась как «молниеносная» война, в соответствии с чем и были произведены соответствующие расчеты всего необходимого. По мере того как война затягивалась, проблема снабжения становилась все более ощутимой (в первую очередь – с топливом, запасов которого изначально было лишь на три месяца). Эти проблемы усугублялись огромными советскими просторами, на которых приходилось воевать и для пересечения которых требовалось куда больше времени, чем изначально представлялось немецким военачальникам. Еще одну проблему создала природа: немцы оказались не готовы к русской зиме, поскольку (опять!) были уверены, что до ее наступления все уже будет кончено… Зима 1941–1942 годов выдалась особенно суровой.

Наконец, 5 декабря 1941 года произошло нечто, чего не ожидали ни нацистские стратеги, ни даже сам Гитлер. Красная армия, к которой он относился с таким пренебрежением, начала контрнаступление, в результате которого, понеся серьезные потери, силы вермахта были отброшены от Москвы (например, потери группы армий «Центр» только за период с 1 по 17 октября составили более 50 тысяч человек). Конечно же, этот небольшой – в масштабах огромной войны – успех не гарантировал Советскому Союзу немедленной победы, однако то, что бесперебойно шедшая доселе военная машина неожиданно заглохла и забуксовала, было очевидно; и это сыграло важную роль. Тем временем пришла весна и операция «Барбаросса» совсем замедлилась: обе армии «завязли» в весенней оттепели после изнурительной зимней войны. Москву удалось спасти; раздраженный фюрер велел начинать подготовку к выполнению плана «Блау»^[117], подразумевающего наступательные действия вермахта на южном крыле фронта, несмотря на то что большинство генералов считали более разумным укрепиться на занятых позициях и перегруппироваться. План «Блау» предполагал отрезать Красную армию от Кавказа и, перейдя Кавказский хребет, блокировать Сталинград. Главная роль в операции отводилась 6-й армии вермахта под командованием генерала-фельдмаршала Фридриха Вильгельма Паулюса. Одержав ряд убедительных побед, к осени 1942 года Паулюсу удалось взять под контроль большую часть города, уничтожив по пути огромное количество его жителей. Затем, однако же, к стенам захваченного Сталинграда подошел уже знакомый немцам враг – зима, к которой немецкие солдаты вновь оказались не готовы: снабжение столь отдаленных фронтовых узлов так и не было налажено. Дело грозило обернуться катастрофой: солдаты страдали от голода и обморожений и даже лучшие офицеры теряли боевой дух, видя провал очередной попытки устроить давно обещанный «воздушный мост» для переброски провианта и амуниции. Паулюс запросил у Гитлера разрешение начать отступление из разрушенного города, чтобы успеть соединиться с подкреплением и перегруппироваться. Гитлер наотрез отказался от этого плана, требуя нанести немедленный удар. План был очевидно провальным, но ослушаться приказа Паулюс не посмел. Атака Паулюса была отбита, и измученная 6-я армия была окружена дивизиями генералов Рокоссовского и Еременко. Попавшему в котел Паулюсу был предъявлен ультиматум, от которого тот отказался, и Красная армия перешла в наступление. После ожесточенных сражений, к 26 января судьба битвы была решена: вопреки всем обещаниям и чаяниям Адольфа Гитлера, одна за другой немецкие дивизии выбрасывали белый флаг, а через пять дней, 31 января, было взято в плен командование и штаб 6-й армии во главе с произведенным накануне в фельдмаршалы Фридрихом Паулюсом. В Сталинградской битве вместе с сотнями тысяч людей погибла последняя надежда гитлеровской Германии одержать победу в этой войне.