Читать книгу - "Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике - Мартина Лёв"

1. Если большой город тематизируется как пространственно-структурный принцип включения и плотности, то оказывается невозможной “история города с древнейших времен до наших дней” как некая непрерывность. Ведь аргументация с позиций теории пространства предполагает, что, например, средневековый город существовал до пространственно-структурного разделения включения и исключения и – по крайней мере на этом уровне абстракции – не может рассматриваться как событие в области пространственно-структурной дифференциации. Модус образования общества в нем принципиально иной. Здесь, как и в других случаях, оппозиция “город – деревня” может претендовать на полноправное действие.

2. Если понимать город как пространственно-структурный принцип, как форму, организующую и регламентирующую феномены уплотнения, то отсюда вытекают далеко идущие последствия в том, что касается типовых стратегий конституирования предмета исследования. “Город” в таком случае – это не “коммуникация”, не “интеракция”, не “стиль жизни”, не “социальная среда”; а также не “face to face”, не “район”, не идентичность, не экономический центр, не габитус и т. д. Все содержательные интерпретации неизбежно оказываются преждевременными. И сравнение городов тут тоже неуместно. Специфические локальные различия между, например, музыкальным городом и пивным городом – скажем, между Веной и Дортмундом – при подходе, опирающемся на теорию пространств, должны были бы сами описываться как всего лишь эффекты внутренних – и уже только в этом смысле локально специфических – процессов дифференциации и уплотнения.

3. Размер, плотность и гетерогенность представляют какой-то интерес не как количественные, а только как качественные эффекты. Уже Георг Зиммель описывал взаимодействие внешней плотности, интенсивности контактов и внутренней сдержанности. Пространственная логика включения – это логика систематического повышения интенсивности контактов при низком уровне обязательств. Город организует плотность путем экстремального увеличения поверхностей контакта. Самые разнородные элементы не просто собираются вместе, а приводятся в такое “агрегатное состояние”, которое делает их способными к реагированию и меняет их воздействие друг на друга (Held 2005: 230). Размер, плотность и гетерогенность имеют важнейшее значение и применительно к материальным отношениям между человеком и окружающей средой: потоки материалов и материй, энергии, транспортных средств, потоки воды, знаний и людей вызывают за счет концентрации новые взаимодействия – цивилизационные катастрофы и эпидемии, но также и технические новшества, и новые уровни моральных притязаний общества.

4. Большой город как пространственно-структурная форма представляет собой “уплотнение в движении” (Ibid.: 240) не только на материальном, но и на институциональном, и на социальном уровнях. Уплотнение – это не вытеснение, а повышение интенсивности при включении. Плотность (и дисперсия) могут варьироваться, в том числе и во времени. Пространственная структура большого города всегда обнаруживает различные степени плотности и дисперсии: стабильное сосуществование предприятий и жилых зданий, которое в специфической ситуации центральной площади, универмага или стадиона превращается в сбивающее с толку смешение и вызывает перманентные “трансформации”. Хельд использует понятие “трансформация” – например, некоторое количество работников превращается в трудовой коллектив предприятия, некоторое количество посетителей превращается в публику, и т. д. – вместо понятия интеракции, чтобы артикулировать интенсивность и широту этого модуса “включающего опосредования” (Ibid.: 103). Плотность представляет собой одновременно и самое тяжкое испытание, навязываемое людям (отсюда главные мотивы критики больших городов), и пространство, открывающее возможности, и температуру, степень нагрева, которая обеспечивает готовность самых гетерогенных элементов прореагировать друг с другом и вызывает к жизни самые немыслимые соединения.

5. В размышлениях о плотности и уплотнении, основывающихся на теории пространства и в этом смысле специфичных для данной формы, важную роль играют изменение масштаба и пропорции. Речь идет не о применении старого почтенного разделения на микро-, мезо – и макроуровни в изучении городов. Систему координат образует все та же пространственно-структурная логика включения, – то, как плотность “артикулируется” на различных уровнях изменения масштаба. То, что на уровне общения лицом к лицу и будничных контактов – например, в обхождении с незнакомыми людьми – представляется произвольным и тривиальным, но вовсе не остается без последствий для социального характера жителей большого города (Simmel 1957, ориг. 1903), в силу множественности таких случаев приобретает в уплотненном городском пространстве специфическую когерентность, становясь частью общей структуры большого города. Городские рынки – рынки труда, брачные рынки и прочие – это весьма своеобразные генераторы случайностей, чья специфическая функция заключается в том, что они систематически повышают степень вероятности событий. Это не исключает вероятности индивидуальных неудач, но вместе с тем создает пространство возможностей для структурных перекличек, которые на уровне простых интеракций не попадают в поле зрения аналитика. Внутренние дифференциации движимы самой логикой пространственно-структурной формы. Типология города, таким образом, может быть намечена как результат самых различных уплотнений.