Читать книгу - "Восхождение человечества - Джейкоб Броновский"

Так Уоллес писал о своей юности, когда ему пришлось искать способ, как в английской провинции заработать на жизнь. Он обучился у старшего брата ремеслу межевания, не требующему высшего образования. В 1846 году Уоллес занял его место, после того как брат умер от простуды, которую схватил, добираясь домой в открытом вагоне третьего класса с заседания комитета Королевской комиссии по конкурирующим железнодорожным фирмам.

Большую часть времени Уоллес проводил под открытым небом, он рассматривал пейзажи, интересовался растениями и насекомыми. В Лестере он познакомился с опытным натуралистом, который удивил его тем, что собрал в окрестностях города несколько сотен разных видов жуков:

Если бы меня прежде спросили, сколько различных видов можно найти в небольшом районе недалеко от города, я, наверное, ответил бы, что не более пятидесяти… теперь я узнал… что, вероятно, в радиусе десяти миль одновременно существуют не менее тысячи различных видов.

Друга Уоллеса звали Генри Уолтер Бейтс. Серьезное увлечение натурализмом определило жизнь и судьбу каждого из них. Например, Бейтс напишет ряд знаменитых работ по мимикрии насекомых.

А в те годы молодой Альфред Уоллес был вынужден зарабатывать себе на жизнь. К счастью для землемера, его ремесло оказалось востребованным владельцами железных дорог в 1840-х годах. Его наняли планировать железнодорожные ветки в долине Нит в Южном Уэльсе. Уоллес был добросовестным техником — истинным викторианцем. Хотя он вполне справедливо подозревал, что стал пешкой в игре: большинство изыскательских работ становились поводом подать жалобу против другого железнодорожного «олигарха». Уоллес впоследствии подсчитал, что из всех заказанных тогда веток была построена только десятая часть.

Работая в сельской валлийской местности, по воскресеньям он от души радовался, как художник-любитель, занимающийся искусством. Уоллес наблюдал и коллекционировал образцы насекомых и растений для себя, с нарастающим волнением замечая, как многообразна природа. Этот период останется в его памяти навсегда:

Даже когда я был всю неделю занят, все воскресенья были в моем распоряжении. Я использовал выходные для долгих прогулок по горам со своей коробочкой, которую я приносил домой полную сокровищ… В такие моменты я ощущал настоящую радость. Она рождалась каждый раз, когда я открывал новую форму жизни, тот же восторг я испытывал впоследствии, когда мне удавалось поймать еще одну новую бабочку на Амазонке.

В предгорье Уоллес отыскал пещеру, в которой текла подземная река, и решил переночевать в ней. Таким способом он — почти неосознанно — готовился к жизни в дикой природе:

На этот раз мы хотели попробовать спать на свежем воздухе, без крыши над головой и кроватей, используя то укрытие, что создала природа… Я думаю, что мы намеренно ни к чему не готовились. Мы представляли себе, что находимся в неизвестной стране, забрели в эту пещеру случайно и вынуждены в ней переночевать.

На самом деле он почти не спал.

Когда Уоллесу исполнилось двадцать пять, он решил стать профессиональным натуралистом. Была такая странная профессия в викторианскую эпоху. Он должен был путешествовать и собирать в чужих краях образцы насекомых, птиц, животных и растений, а затем продавать их английским музеям и коллекционерам. В этом начинании его поддержал Бейтс. В 1848 году они вдвоем, объединив капиталы, которые вместе составили сто фунтов стерлингов, отправились в Южную Америку, чтобы совершить путешествие длиной в тысячу миль вверх по Амазонке.

Конечным пунктом они назначили город Манаус, рядом с которым встречаются две большие реки — Амазонка и Рио-Негро.

Уоллес никогда не бывал дальше Уэльса, но южноамериканская экзотика его не напугала. Об этом свидетельствуют его дневниковые заметки и написанные позже статьи, уверенные и точные. Например, так он написал о черных грифах через пять лет после возвращения:

Здесь очень много обычных черных грифов, но, должно быть, им не хватает еды. Они вынуждены есть пальмовые плоды в лесу, если не могут найти никакой другой пищи.

Мои долгие наблюдения за этими птицами позволяют мне сказать, что в поисках пищи грифы пользуются в первую очередь своим отменным зрением, а вовсе не обонянием.

В Манаусе друзья разделились. Уоллес отправился вверх по Рио-Негро. Он пытался отыскать места, в которых натуралисты ранее не бывали. Ведь он собрался зарабатывать коллекционированием, поэтому ему надо было отыскать неизвестные европейской науке образцы или, по крайней мере, редкие виды. Уровень реки в сезон дождей был невероятно высок, поэтому Уоллес вместе с его проводниками-индейцами могли путешествовать по джунглям прямо на каноэ. Кроны тропических деревьев нависали над водой. Уоллес благодарил судьбу за бесконечное разнообразие живых существ, но разнообразие леса также его занимало, и он рассуждал, как джунгли могут выглядеть с воздуха.

Это путешествие убедило меня в том, что в тропиках существует гораздо большее число видов и разнообразных форм растительности, чем в умеренных зонах.

Кроме долины реки Амазонки, пожалуй, ни один край в мире не может похвалиться таким количеством растений. Эти земли почти целиком покрыты густыми и высокими девственными лесами, наиболее обширными и нетронутыми из всех существующих на Земле.

Во всем великолепии эти джунгли можно увидеть только с высоты птичьего полета — например, если проплыть над ними на воздушном шаре. Вполне допускаю, что через некоторое время подобные путешествия будут предлагать туристам.

Впервые входя в индейскую деревню, Уоллес был одновременно взволнован и испуган. Но характерно для Уоллеса то, что преобладающим чувством было удовольствие:

…Моя первая встреча с людьми, которые живут в полной гармонии с природой, вызвала у меня самые неожиданные чувства удивления и восторга. Я увидел чистых дикарей!.. Они занимались своими делами с таким удовольствием, какое неведомо белым людям. Каждый индеец шел свободным шагом независимого лесного жителя и… не обращал никакого внимания на нас, иноземцев, случайно оказавшихся рядом с ним.

В каждом движении, в каждой детали они были оригинальны и самодостаточны, как дикие лесные животные. Абсолютно независимые от цивилизации, они жили здесь множество столетий до открытия Америки и могли бы жить дальше, передавая свои привычки и обычаи из поколения в поколение.

Оказалось, что индейцы не были жестоки, наоборот, они с удовольствием помогали Уоллесу в деле сбора образцов:

За время, которое я провел здесь (сорок дней), я раздобыл у индейцев по крайней мере сорок видов бабочек, совершенно новых для меня, и значительно пополнил свою коллекцию другими видами.

Однажды один из дикарей принес мне любопытный экземпляр. Это был Caiman gibbus — маленький аллигатор редкого вида с многочисленными гребнями и коническими бугорками. Индейцы с удовольствием внимательно наблюдали за тем, как я снял с него кожу и сделал чучело.

Время от времени среди лесных удовольствий и трудов Уоллес задавался одним и тем же животрепещущим вопросом: как сформировалось тропическое многообразие флоры и фауны? Почему представители родственных отрядов похожи внешне и различаются в деталях? Как и Дарвин, Уоллес был поражен этими обстоятельствами, и он стал искать ответы, чтобы понять, почему каждый вид стал развиваться по-своему.