Читать книгу - "Позывной — Кобра. Записки "каскадера" - Эркебек Абдуллаев"

Из второй командировки я возвратился в ноябре 1986 года. Руководство 5-го отдела Представительства КГБ в Кабуле тепло проводило домой с пожеланием скорее вернуться обратно, теперь уже в «длинную» командировку. Об этом просили также афганские партнеры. Мне предлагали вплотную заняться подготовкой кадров для специальных подразделений.

«Длинные» командировки от «коротких» отличались существенно: разрешалось брать с собой семью, да и зарплата была повыше. Попасть в «длинную» командировку за границу, даже в захудалые страны, как Афганистан или, скажем, Южный Йемен, означало, что ты приобщился к племени белых людей. Хотя мы все прекрасно понимаем, что и среди них существует неравенство: блатные ездят по америкам и европам, а остальные — в развивающиеся страны или в горячие точки. Но как бы то ни было, я уже собирался за границу в третий раз. А многие мои друзья, с которыми начинал службу в Балашихе с 1982 года, еще нигде не были. И загранка им не светила. Это означало, что ни импортной аппаратуры, ни шмоток женам в ближайшие годы не видать. Мы, «выездные», уходили в резкий отрыв от них, «невыездных», не только в материальном плане, но и в карьере. Каково психологическое состояние человека, день ото дня выслушивающего претензии жены-мегеры:

— Ивановы купили машину, Петровы отдыхают на Черном море, а Сидоров, этот тупица и лизоблюд, стал твоим начальником! Значит, ты хуже их всех!

По наивности я предполагал, что в Союзе пробуду недолго: месяц отпуска и пару месяцев понадобятся для оформления командировочных документов.

В Ясенево

На самом деле оказалось несколько иначе. По законам органов внешней разведки, перед «длинной» командировкой за границу сотруднику полагалось пройти как минимум полугодовую специализацию по данной стране. То, что я уже был в Афганистане два раза, в расчет не принималось. Да и короткие командировки на матерых разведчиков впечатления не производили. Здесь свои правила. Многие наши ребята, успевшие повоевать в составе отрядов «Каскад» и «Омега», к тому времени уже работали за рубежом, и не только в горячих точках, но и в резидентурах КГБ в некоторых престижных странах. Им в свое время повезло. Теперь повезло и мне.

А посему пора бы остепениться. По крайней мере, так считали невыездные друзья. Мои рассуждения относительно высокой степени риска предстоящей командировки завистливыми коллегами всерьез не воспринимались:

— А кто тебя заставляет рисковать? — искренне недоумевали они и вертели пальцем у виска.

У меня было еще одно, вполне серьезное основание опасаться предстоящей командировки: когда-то в отрочестве, начитавшись книг, я бредил приключениями. Будущее взрослое существование не оставляло никаких иллюзий на этот счет. И тогда, в состоянии сильной душевной тоски, я взмолился к Всевышнему с просьбой дать мне пусть короткую, но полную опасностей и приключений жизнь! 35 лет, пожалуй, достаточно. И вот в 1987 году мне исполнилось 35. А впереди очередная командировка на войну. Поневоле станешь суеверным, хотя в предыдущих я ничего не боялся. Если моя юношеская просьба была услышана, жить, наверное, оставалось максимум год. С другой стороны, лучше уж погибнуть в бою, чем встретиться с безносой после какого-нибудь гриппа.

Специализацию в разведцентре, кроме меня, проходило еще несколько офицеров из региональных управлений КГБ. Сотрудники отдела, к которым нас прикрепили, были весьма рады, если их не отрывали от основной работы. Выделив свободную комнату, они сунули нам ключи от огромных железных шкафов:

— Здесь лежат литерные дела по Афганистану. Изучайте.

В томах мы нашли много интересного, здесь хранились и наши отчеты по предыдущим командировкам, и сообщения закордонных резидентур, и материалы радиоперехватов.

Мои коллеги-стажеры собирались в Афган первый раз, поэтому я стал для них ценным источником информации.

Как-то удалось разыграть своеобразный спектакль. Один подполковник интеллигентной наружности поинтересовался, что делать с пленными душманами: отправлять в тюрьму или отпускать?

— Резать! — сурово оборвал его я.

— Как резать?! — побледнел он.

— Показываю, как это делается.

Посадив «интеллигента» на стул, становлюсь сзади, завожу ему руки за спину. Затем втыкаю два пальца ему в ноздри и, откинув голову, начинаю водить расческой по кадыку. Окружающие ребята, смекнув, в чем дело, невозмутимо щупают шею «жертвы», задают вопросы.

Через полгода, уже будучи в Афганистане, мы случайно оказались с «интеллигентом» за одним столом. Раздобревший и вполне довольный жизнью коллега со смехом вспоминал, что после того памятного случая он всю ночь не спал, а наутро чуть было не накатал рапорт об увольнении из органов. К счастью, в гостинице ему встретился бывалый афганец, сумевший снять стресс.

С «интеллигентом» мы расстались друзьями.

Прилетев в Кабул, я вдруг узнаю, что по распределению направлен работать в провинцию Фарах! А как же моя школа спецназа в Пагмане?

Руководство 5-го отдела Представительства КГБ тут же связывается по телефону с начальником отдела кадров, и меня оставляют в Кабуле. Оказывается, один из полковников, с которым я проходил стажировку в разведцентре, по блату решил меня взять с собой.

Он сулил мне через полгода досрочное звание подполковника, а еще через годик — третью звезду на погоны. Заманчиво, черт возьми! Но школа — дороже.

Несколько дней я осваиваюсь в новой должности старшего опера. Должностная вилка соответствует воинскому званию майор-подполковник (в провинции была бы подполковник-полковник). Дипломатический ранг — 2-й секретарь Посольства. А ведь летел я в Кабул с визами, в которых значилось, что я слесарь-теплотехник. Вот это карьера: за сутки из слесаря до 2-го секретаря Посольства!