Читать книгу - "Homo Viridae: человек как вирус - Scientae Vulgaris"

Англосаксонские переводы классических работ не вносили ничего нового в саму материю науки. Золотой век ислама закончился. Имевшиеся лекарства не помогали, ничего принципиально нового не изобреталось столетиями. Чтобы хоть что-то изменилось, нужно было действовать, невозможно было достичь хоть какого-то прогресса, мусоля одни и те же тексты тысячелетней давности. Постоянство этих знаний одновременно и удивительно, и отталкивающе бесполезно. Особенно если, например, глубже взглянуть на то, что именно там было написано. Гален Пергамский хоть и был одним из самых влиятельных греков в истории медицины, во многом затормозил её собственное развитие, так как банально далеко не во всем он был прав. Если его четыре классических симптома воспаления (покраснение, боль, жар и отек) и примерное понимание инфекционных заболеваний и фармакологии ещё куда ни шло, то его анатомические знания о людях почти целиком основывались на вскрытии животных, в основном обезьян, овец, коз и свиней. Его теория, например, что кровь несет в себе πνεῦμα (пневму) – дыхание или жизненный дух, что придает ей красный цвет, в сочетании с ошибочным представлением о том, что кровь проходила через пористую стенку между желудочками сердца, несостоятельна даже на уровне свиной анатомии. Чтобы это исправить, нужно было замарать руки и залезть поглубже.

Естественно, что средневековая хирургия возникла на основе древнеегипетской, греческой и арабской медицины. Но начиная с Крестовых походов она получает мощный импульс к развитию, который постепенно увлечет за собой остальные части. В Париже в конце XIII века всё ещё считалось, что хирургическая практика была чрезвычайно дезорганизованной и опасной. Но к этому времени уже были медицинские университеты. И тогда парижский ректор решил привлечь шесть самых надежных и опытных хирургов, чтобы они сформировали консультационный совет и в единой манере оценили успешность работы своих коллег по цеху.

Этот процесс был не единичным. Вообще, конечно появление университетов позволило хирургии стать дисциплиной, которую стали изучать и преподавать как единообразную практику. Университет Падуи был одним из «ведущих итальянских университетов в преподавании медицины, выявлении и попытках лечения заболеваний. Но, пожалуй, самая престижная и известная часть университета – это старейший сохранившийся анатомический театр, в котором студенты изучали анатомию, физически, сверху наблюдая, как их учителя проводят публичные операции.

Хирургия официально преподавалась в Италии достаточно давно, но изначально она рассматривалась как низшая форма медицины. Постепенно это меняется. Самой важной фигурой в формальном обучении был Ги де Шолиак. И о том, насколько практическая медицина с результатом, так сказать, «налицо и сразу» способна воздействовать на человечество, говорит карьера этого человека. Ги де Шолиак родился около 1300 года в Шаульаке, начал свою медицинскую карьеру каноником в монастыре при церкви Сен-Жюст, а в 1363-м вышел его знаменитый Chirurgia Magna (Великая хирургия), и к 68 годам он успел побывать личным врачом трех пап: Климента VI, Иннокентия VI и Урбана V.

Сегодня он считается отцом медицинской хирургии. Придя в профессию, он застал её в качестве подвида парикмахерских услуг и огромного количества несистемной литературы, основанной на наблюдениях за животными и жизненных случаях. А уходя, оставил после себя новую популярную, интересную и передовую науку.

Откуда такой прорыв? Что-то назрело во время Крестовых походов? Всё-таки это достаточно масштабное мероприятие с точки зрения полевой хирургии. Во время Крестовых походов одна из обязанностей хирургов заключалась в том, чтобы бродить по полю битвы и оценивать раны солдат, объявляя, отправился ли он на встречу с Господом, или есть смысл тащить его в лазарет в городе. Для решения этой задачи хирурги прямо на месте ловко удаляли наконечники стрел из тел своих пациентов, накладывали повязки и шины. На материке другой класс хирургов выживал, совмещая свои обязанности со всем, что попросят, от вынуть занозу до разрезать абсцесс или спасти от гангрены. При этом и тем, и другим, с одной стороны, предстояло нести ответственность за свои действия. С другой эти действия в Средние века несли налет значительной опасности для пациента и авантюризма для хирурга. Из-за этого, например, в середине XIV века на лондонских хирургов были наложены ограничения в отношении того, какие типы травм они могли лечить, и типы лекарств, которые они могли назначать или использовать. Так как излишнее усердие приводило к смерти почти всегда. Это происходило по десяткам причин. Зажим для артерии среди инструментов уже был, а в качестве средства стерилизации был только уксус, и при этом никаких анестетиков или адекватной анестезии.