Читать книгу - "Секс – путь к свободе. Великая борьба за Эрос - Герберт Маркузе"

* * *

Может показаться, что это ведет к динамическому дуализму в понимании жизни инстинктов, однако Фрейд тут же возвращается к их изначально общей природе. Инстинкты жизни «в том же смысле консервативны, как и другие, так как воспроизводят ранее бывшие состояния живой субстанции» — хотя и «еще в большей степени». Это означало бы в конечном счете подчинение сексуальности тому же принципу, которому подчинено и влечение к смерти.

Позднее, чтобы проиллюстрировать регрессивный характер сексуальности, Фрейд приводит «фантастическую гипотезу» Платона о том, что «живая субстанция была разорвана при возникновении жизни на маленькие частицы, которые стремятся к вторичному соединению посредством сексуальных влечений».

Неужели вопреки всем свидетельствам действия Эроса служат инстинкту смерти, и жизнь в действительности лишь один долгий «окольный путь к смерти»? Однако, пожалуй, убедительность свидетельств и длительность этого окольного пути дают основание остановиться на противоположном предположении. Тогда Эрос можно определить как великую объединяющую силу, которая сохраняет жизнь как таковую. Первичное отношение между Эросом и Танатосом остается неясным.

Таким образом, если Эрос и Танатос предстают как два основополагающих инстинкта, чьим вездесущим присутствием и непрекращающимся слиянием (и распадением) характеризуется процесс жизни, то в теории влечений следует видеть нечто гораздо большее, нежели просто новое изложение предшествующих Фрейду концепций. Как верно подчеркивают психоаналитики, метапсихология Фрейда в завершающем виде основана на существенно новом понятии влечения: влечения теперь определяются не в терминах их происхождения и органической функции, но в терминах определяющей силы, придающей процессам жизни определенное «направление», в терминах «принципов жизни».

Понятия инстинкт, принцип, регуляция приравниваются. «Нельзя больше сохранять жесткую оппозицию между психическим аппаратом, регулируемым определенными принципами, с одной стороны, и извне проникающими в аппарат влечениями, с другой». Более того, кажется, что дуалистической концепции инстинктов, которая стала сомнительной уже с введением понятия нарциссизма, угрожает опасность совсем с другой стороны. С признанием либидозных компонентов «Я»-влечений стало практически невозможным указать какие-либо «влечения, кроме либидозных», найти какие-либо инстинктивные импульсы, которые бы не раскрывались как «отпрыски Эроса».

Эта неспособность обнаружить в первичной структуре инстинктов нечто, не являющееся Эросом, — неспособность, которая и есть залог самой истины — монизм сексуальности теперь, похоже, превращается в свою противоположность: в монизм смерти. Разумеется, анализ навязчивого повторения и регрессии и «в итоге» садистических составляющих Эроса восстанавливает поколебленную было дуалистическую концепцию: влечение к смерти становится полноправным партнером Эроса в первичной структуре инстинктов, и в бесконечной борьбе между ними двумя формируется первичная динамика.

Однако открытие общей консервативной природы, свидетельствующее против дуалистической концепции, придает поздней теории Фрейда неопределенность и глубину, делая ее одним из величайших интеллектуальных предприятий в человеческой науке. Теперь заглушить поиск общего источника двух основополагающих инстинктов становится невозможно. Как указал Фенихель, Фрейд сам сделал решающий шаг в этом направлении, предположив существование подвижной энергии, которая нейтральна в себе, но способна объединиться с эротическими или деструктивными побуждениями — с инстинктом жизни или смерти.

Никогда прежде смерть не включалась столь последовательно в сущность жизни; но и никогда прежде она не приближалась так близко к Эросу. Фенихель ставит важнейший вопрос о том, не является ли антитеза Эроса и влечения к смерти «результатом дифференциации первоначально общего корня». По его мнению, феномены, вместе составляющие инстинкт смерти, могут рассматриваться как выражение принципа, «значимого для всех инстинктов», принципа, который в ходе развития «мог быть преобразован внешними воздействиями».

Более того, если в «навязчивой регрессии» проявляется стремление органической жизни в целом к полному покою и если принцип удовольствия основывается на принципе нирваны, необходимость смерти предстает в совершенно новом свете. Деструктивность влечения к смерти — не самоцель, но путь к освобождению от напряжения, бессознательное бегство от боли и недостатка, выражение бесконечной борьбы против страдания и подавления. Кажется также, что воздействие влияющих на эту борьбу исторических изменений испытывает сам инстинкт смерти.

* * *

Продолжить объяснение исторического характера инстинктов можно, только рассмотрев их в контексте новой концепции человека, соответствующей последнему варианту теории влечений Фрейда.

Основные «слои» психической структуры теперь обозначаются как «Оно», «Я» и «Сверх-Я». Наиболее глубоким, древнейшим и обширнейшим из них является «Оно», область бессознательного и первичных инстинктов. «Оно» свободно от форм и принципов, конституирующих сознательного, социального индивида, от воздействия времени и противоречий. Ему «не знакомы никакие оценки, никакое добро и зло, никакая мораль», ни установка на самосохранение. Все, к чему стремится «Оно», — это удовлетворение инстинктивных потребностей в соответствии с принципом удовольствия.

Под влиянием внешнего мира (окружающей среды) часть «Оно», снабженная органами восприятия и защиты от раздражения, постепенно развилась в «Я», ставшее «посредником» между «Оно» и внешним миром. Восприятие и сознание — только небольшая и «самая поверхностная» часть «Я», ближайшая топографически к внешней реальности. Но благодаря способностям этих орудий («перцептуально-сознающая система») наблюдать, испытывать, снимать и сохранять «верную картину» действительности «Я» сохраняет свое существование, приспосабливаясь к действительности и изменяя ее в своих интересах.

Таким образом, задача «Я» — «представлять его (внешний мир) перед „Оно“ для блага „Оно“, которое в слепом стремлении к удовлетворению влечений, не считаясь с этой сверхсильной внешней властью, не смогло бы избежать уничтожения». Выполняя эту главную свою функцию, «Я» координирует, изменяет, организует и контролирует инстинктивные импульсы «Оно» так, чтобы уменьшить количество конфликтов с действительностью, т. е. подавить несовместимые с ней импульсы, а иные «примирить» с ней путем отсрочивания и отвлечения их удовлетворения, изменения объекта и способа удовлетворения, слияния их с другими импульсами и т. д. Это означает, что «Я» «ниспровергает принцип удовольствия, имеющий непререкаемую власть над процессами в „Оно“, и замещает его принципом реальности, обещающим большую безопасность и больший успех».

Несмотря на важность своих функций, обеспечивающих удовлетворение инстинктов организма, который иначе бы почти наверняка был уничтожен или уничтожил себя, «Я» сохраняет свою характеристику «отростка» «Оно». По отношению к «Оно» процессы «Я» остаются вторичными процессами. Пожалуй, более всего проливает свет на зависимость функции «Я» раннее высказывание Фрейда о том, что мышление в целом «есть только окольный путь от воспоминания об удовлетворении… к подобному сохранению того же воспоминания, которое должно быть пережито еще раз посредством моторного опыта».