Читать книгу - "Тестостерон РЕКС. Мифы и правда о гендерном сознании - Корделия Файн"

Некоторое время назад мой младший сын забуксовал, делая домашнее задание, потому что не был уверен, использовать ли слово “пол” или “гендер”, чтобы описать упражнение в школьном лагере, которое нужно было делать в парах мальчик – девочка.

– Что ж! – воскликнула я с ликованием, когда он спросил, как будет правильно, и возрадовалась про себя идеальному моменту для феминистского обучения. – Это очень любопытный вопрос, Олли. Попробую объяснить.

При этих словах старший брат Олли тихонько охнул. Если вы можете представить себе лица зрителей, когда маленький голландский мальчик внезапно вынул пальчик из дырочки в плотине^[2], у вас будет примерное представление о выражении его лица.

Со спокойным достоинством проигнорировав его взгляд, я начала проповедь о принципах терминологии, но была почти тут же прервана.

– Скажи мне, какое слово, мама, – нетерпеливо сказал сын. – У меня еще задачки на умножение. Нужно “пол” или “гендер”?

Его неуверенность неудивительна. С конца 1970-х годов слово “гендер” стало использоваться для разграничения биологического пола и мужских и женских качеств и статусов, которые общество определяет как мужские или женские. Идея заключалась в том, что отсылка к “гендеру” подчеркивает роль социальных конструктов (которые общество определяет как мужские или женские) в создании различий между полами в противоположность неумолимо действующей мужской или женской биологической природе¹. Но этот взгляд продержался недолго. С начала 1980-х слово “гендер” также начало использоваться вместо слова “пол” как способ уточнения, является ли организм с биологической точки зрения мужским или женским – даже если это животное, а не человек². В наши дни, например, в опросах регулярно просят указать “ваш гендер”, хотя ожидается, что ответ будет основан на том, имеет ли человек влагалище или пенис, а не на том, каковы его гендерные психические качества или предпочтения. Клерк, рассматривающий ваше заявление на открытие кредитной карты, не оценит, если вы, вместо того чтобы поставить галочку в одном из квадратиков, пуститесь в рассуждения, что в каком-то смысле ваш гендер мужской, а в каком-то не менее важном аспекте женский. Сдвиг в использовании лишил слово “гендер” его изначального значения и функции³. Теперь вместо него феминистские ученые используют термин “пол/гендер” или “гендер/пол”, чтобы подчеркнуть, что, когда вы сравниваете два пола, вы всегда смотрите на результат смешения биологического пола и социальных гендерных конструктов⁴. Но хотя это вполне разумно (как я покажу в главах 4 и 6), это не слишком благоприятствует легкому чтению. По этой причине я использую “пол”, когда описываю сравнения, основанные на категориях биологического пола, и “гендер”, когда обращаюсь к социальным атрибуциям.

Моя вторая жертва научной педантичности ради лучшей читабельности – использование слова “промискуитетный” (вместо таких более специфических и точных терминов, как “полигинный”, “экстрадиадическое спаривание”, “полиандрический” и “множественное спаривание”), пусть этот термин недолюбливают в эволюционной биологии⁵. Хотя “промискуитетный”, “неразборчивый” – весьма оценочный термин, в данной книге он не несет никакого морального осуждения. Даже в рассказе о разнузданных птичках песочниках в главе 1⁶.

Часть первая
Прошлое

Глава 1
Занимательные мушки

В далеком и туманном прошлом, в котором теряется история моих свиданий, я встречалась с мужчиной, ездившим на “мазерати”. Я проговорилась об этом маме, и она ответила неестественно бодрым тоном, что использует всякий раз, когда, из уважения к моей формальной взрослости, хочет скрыть свою убежденность, что мое поведение неумолимо влечет меня к катастрофе. “Надо же, «мазерати»! – воскликнула она. – А у него много подружек?” У этого толстого намека интересная научная история. В середине прошлого века британский биолог Ангус Бейтмен провел серию экспериментов на плодовых мушках. Они стали рогом изобилия для заявлений о психологических различиях, которые возникли в процессе эволюции между мужчинами и женщинами. Если вы когда-нибудь слышали мнение, что мужчины водят “мазерати” по той же причине, по которой павлины отращивают пышные хвосты, знайте: это отголоски того самого эпохального исследования. Оно было вдохновлено дарвиновской теорией полового отбора – спорной концепцией в его общепринятой теории естественного отбора. (Естественный отбор – это процесс, в котором частота разных версий наследуемого признака меняется со временем, так как некоторая степень его выраженности приводит к большему репродуктивному успеху особи среди ей подобных.) Теория полового отбора была отчасти попыткой объяснить загадку, почему самцы некоторых видов экстравагантно пестрые, словно хвост павлина. Эти явления требовали объяснений, так как не вписывались в дарвиновскую теорию естественного отбора. В конце концов, если главная цель вашей жизни – постараться, чтобы вас не съело другое животное, то длинные, яркие, развевающиеся на ветру перья хвоста – не лучшее приобретение.