Читать книгу - "Тайная жизнь цвета - Кассия Сен-Клер"

Мумифицируя тело покойного древнеегипетского смотрителя складов по имени Ва где-то около 1975 года до н. э., его сначала обернули в неокрашенное полотно. Амулеты и обереги были спрятаны между слоями ткани, и, наконец, мумия обряжена в одежды цвета крови, по краю которых шла надпись: «Храмовое полотно для защиты». Один из титулов Осириса, древнеегипетского царя загробного мира, записанный в «Книге мертвых», звучит как «Господин красных одежд» — ведь на важное событие стоит появляться в приличествующей случаю одежде^[355].

Использование кровавика в приготовлениях тела господина Ва к загробной жизни — лишь один из примеров того, какую роль играл этот пигмент в системе верований и религиозных практик в целом. Для простоты мы называем его кровавиком, или гематитом, который, строго говоря, является минеральной формой оксида железа, все возможные вариации красных пигментов на основе разных форм оксида железа и охр. Все они обязаны своей расцветкой одному и тому же соединению: Fe₂O₃, безводному оксиду железа, или, говоря проще, ржавчине^[356]. Естественные залежи этого «кровнородственного» круга пигментов широко распространены в земной коре. Они имеют разные оттенки красного — от розового до цвета кайенского перца; при нагреве даже желтая охра может покраснеть.

Объекты темно-красного цвета сопровождали человечество со времен верхнего палеолита еще примерно 50 тыс. лет назад^[357]. Кровавик не был вездесущ, но использовался настолько широко, что в статье, опубликованной в 1980 году, антрополог Эрнст Решнер позволил себе смелое обобщение, назвав сбор и использование кровавика одним из «двух фундаментальных регулярных видов деятельности в эволюции человека»; вторым было изготовление инструментов^[358]. Инструменты, ракушки, кости и другие мелкие объекты со следами кровавика находили на палеолитических стоянках в Гённерсдорфе в Германии, в Северной Африке, Мезоамерике и Китае^[359]. Вероятно, в погребальных ритуалах кровавик так широко использовался именно потому, что его цвет похож на цвет крови. Иногда его рассыпали или разбрызгивали по телу, иногда использовали и в более сложных комбинациях. В Китае он часто соседствовал с черным^[360].

Найденные в Египте окрашенные кровавиком куски ткани, подобные тем, в которые заворачивали тело господина Ва, датируют II тысячелетием до н. э.

Природные месторождения гематита очень ценились. В IV веке до н. э. был принят закон, согласно которому граждане Афин получили в монопольное владение особенно богатые его залежи на острове Кея. Добытый там кровавик они использовали в самых разных целях — от судостроения до изготовления лекарств и чернил^[361]. Красные чернила настолько широко использовались для заглавий и подзаголовков, что такая практика породила новое слово — «рубрика», от латинского rubric, то есть красная охра.

Так к чему вся эта доисторическая суматоха? Ответ, вероятно, лежит где-то в эмоциональной привязанности человечества к красному цвету. Большинство антропологов и археологов считают, что красный, цвет крови, ассоциировался с жизнью во всех ее проявлениях: радостью, сексом, удовольствием, опасностью и смертью. Такой богатый набор символических значений делал кровавик очень ценным. Однако судьба этого пигмента является убедительным доказательством двух теорий. И если первая заключается в том, что красный цвет занимает особое место в психологии человека, то вторая — в том, что люди без стыда отдают предпочтение более ярким краскам. Кровавик — красный, но не яркий пигмент — утратил популярность сразу же после того, как появились более броские альтернативы. Похоже, что человечество, или, по крайней мере, его предпочтения в красных тонах, безжалостно и неблагодарно «переросло» былое увлечение кровавиком.

Марена (краповый)

«Цветок очень маленький, зеленовато-желтого цвета, — говорил человек. — Корень мясистый, цилиндрической формы, красновато-желтый»^[362]. Аудитория еще не знала, что эта лекция в Королевском обществе искусств в Лондоне вечером 8 мая 1879 года будет долгой. Лектор был именит, украшен выдающимися бакенбардами, но немилосердно нуден и многословен. В течение нескольких часов Уильям Генри Перкин-старший, ученый и предприниматель, который синтезировал искусственный краситель мовеин (см. здесь), совершив революцию в красочной промышленности, рассказывал собравшимся в обильных и точных деталях об очередном прорыве: синтезе ализарина. К финалу лекции лишь самые стойкие слушатели оказались способны осознать всю значимость его открытия. Ализарин — это красный краситель, содержащийся в корнях растений Rubia tinctorum, Rubia peregrine и Rubia cordifolia, лучше известных как марена. Перкин смог воссоздать в лаборатории то, на что раньше была способна лишь природа.