Читать книгу - "Вся правда об ИКЕА - Юхан Стенебу"

Прошло не меньше четверти века, если не больше, с тех пор как ИКЕА решила сделать английский языком Группы компаний. До этого долгие годы господствовал шведский, и многим швейцарцам, немцам и французам пришлось овладеть шведским, чтобы просто получить работу в ИКЕА.

Знания английского даже в Эльмхульте еще десять лет назад были весьма ограниченными. Помню бедного индийца, парня с высшим образованием, толкового и опытного, который должен был приступить к работе в бизнес-единице «диваны». Я говорю о месте, где на глобальном уровне принимаются все стратегические решения в отношении ассортимента диванов. Оборот бизнес-единицы ежегодно превышает 20 млрд крон. Проблема же состояла в том, что в то время в этом подразделении работали исключительно жители Эльмхульта, и они практически не говорили по-английски. Так что индусу, который на английском говорит с детства, пришлось учить шведский, чтобы выжить среди этих темных людей из Смоланда (почти все сотрудники были мужчины). И это происходило в обозримом прошлом – в 1999 г.

Недостаточное знание языка неизбежно создает отчуждение. Я очень хорошо понимаю, что чувствовал мой коллега-индиец, поскольку прошел через тот же ад. В моем случае это было в Валлау. Никто не хотел принять во внимание, что я с трудом говорил по-немецки. Помню, директор магазина Юаким Стиккель ревел: «Hier wirt Deutsch gesprochen!» («Здесь говорят по-немецки!»). Тем самым он хотел подчеркнуть, что никто в комнате не должен обращать на меня внимания, поскольку я все равно не владею языком и только мешаю. Эта его реплика вызвала у коллег оживление. Ведь я же находился в стране, которая превратила злорадство в совершенно особый сорт юмора.

Дистанция между вами и окружающими всегда будет расти пропорционально тому, насколько плохо вы говорите на их языке. Коллеги будут говорить через вашу голову, в обход вас, но никогда или почти никогда с вами. Достоинство и компетенция, которыми, по вашему мнению, вы обладаете, постепенно куда-то улетучиваются, по мере того как от вас отводят глаза и поворачиваются к вам спиной. Еще хуже, когда вас совершенно неожиданно начинают отчитывать перед коллегами в офисе или даже перед сотнями покупателей, а вы не можете ничего ответить, кроме как промямлить что-то со спазмами в горле. Единственное утешение – безразличие окружающих. Это иная, но не менее интересная сторона культуры ИКЕА, когда любой ценой надо входить во «внутренний круг».

Как правило, хуже всего английский знало высшее руководство ИКЕА. Кроме, конечно, Ингвара, только его никто не слышал. Бенгт Ларссон говорил по-английски вдохновенно и громко, но немногие понимали этот вариант сконского (или английского со сконским акцентом). Андерс Муберг тоже славился своими речами на английском – он охотно импровизировал, но всегда был так немногословен, что понять его было невозможно. Свои пробелы в языке англосаксов Андерс заменял фразами на диалекте Смоланда. Так, его выражения «How in sö hell» (искаженное «How in the hell» – «Какого черта») или «Pick sö low hänging froots» (искаженное «Pick the low hanging fruits» – «Подберите низко висящие фрукты») стали любимыми у многих его сотрудников.

Тот вариант смоландского диалекта, который чаще всего используется в Эльмхульте, производит весьма странное впечатление, поскольку он более уклончивый и неопределенный, чем обычный шведский. «Знаешь ли…», «Вот как…», «Да что ты говоришь» – ответы, которые вы услышите чаще всего, если обратитесь к сотруднику ИКЕА, выходцу из Эльмхульта. А если вы попросите дать вам конкретный ответ, то он будет таким: «Может быть, немного», «Возможно…», «Никогда нельзя знать наверняка…» или что-нибудь такое же ускользающее.

Уклончивый смоландский неясен всем, за исключением, может быть, тех, кто на нем говорит. Однако годами этот диалект был шведским языком ИКЕА. Многие начальники в ИКЕА (но не все) говорят таким вот странным образом. Помню, как я перешел в шведское подразделение после трех лет в Германии. За это время я овладел немецким и научился ценить прямоту языка. А когда вернулся домой, мне стало трудно понимать пустую болтовню моих шведских коллег.

Думаю, такому нечеткому шведскому есть культурное обоснование – манера Ингвара принимать решения. Ингвар не часто говорит твердое «нет» или «да» на какое-либо предложение. Для него более характерно выслушать все аргументы окружающих, дать им немного созреть, потом еще немного подискутировать и только после этого принять решение. Говоря иными словами, такое отношение и такой амбивалентный язык помогают сотрудникам следить за всеми ходами, которые подчас бывает трудно уловить. У Ингвара мало что вызывает большее отвращение, чем самоуверенные люди. На том шведском, который принят в ИКЕА, может быть и «за», и «против», и где-то посредине, и никто толком не будет знать, что вы на самом деле думаете. Зато когда Ингвар наконец примет решение, можно без всякого риска присоединиться к его мнению.

Самое удивительное, что такой подход всегда срабатывает. Смею предположить, что это зависит от нескольких факторов. Во-первых, до принятия решения подробно обсуждаются все точки зрения. Во-вторых, для принятия каждого решения нужно привлечь как можно больше людей, и так, чтобы знание предмета всегда было в центре. И, наконец, последнее: решение принимает консенсус, и поэтому воплощение в жизнь, что обычно труднее всего, проходит быстро и на удивление эффективно.

Когда Андерс Дальвиг в 1999 г. стал президентом Группы компаний, смоландский исчез, и английский стал играть более четкую роль. Главным языком ИКЕА английский сделала начальник IOS Жозефина Рюдберг-Дюмон, которую вскоре Андерс взял на работу. Наверняка потому, что она, будучи женщиной, много лет до крови разбивала себе голову о стеклянные стены, но еще и потому, что сама она – очень смешанного происхождения, и к тому же замужем за французом. Многообразие во всех его аспектах, вот что я хочу сказать, и это многообразие всегда было для нее повседневным делом. Естественно, Жозефина ввела ряд любимых выражений, которые вскоре переняли окружающие, не понимая их смысла. Одним из таких выражение было «alignment» – «выравнивание». Не совсем весело, поскольку его скрытое значение – «молчать и не выходить из строя». «The product is the solution» («Продукт – это решение») – другое ее выражение. Его можно сколько угодно крутить и так и этак, и все равно нельзя разобрать, к чему это относится.

Кстати, это выражение стало главной темой одной из внутренних ярмарок в Эльмхульте. На ярмарку приехали руководители розничной торговли всех уровней со всего мира, но никто ничего не понял из смелых коммуникативных высказываний Жозефины. Зато нетленка «The product is the solution» на месяцы стала у них дежурной шуткой.

Когда руководство общается с использованием философско-возвышенной и претенциозной терминологии, на отдачу рассчитывать трудно. За год до этого в IOS под девизом «Go cubic!» («Иди, кубик!») проводилась Неделя розничной продажи, в которой также участвовали розничные торговцы со всего мира. И опять около 500 человек покидали Эльмхульт с пустотой во взоре. До сих пор никто, кроме горстки избранных из круга Рюдберг-Дюмон, не понял смысла послания.