Читать книгу - "Этика - Аристотель"

А порочный человек похож на государство, пользующееся законами, но дурными. Невоздержанностью и воздержанностью обозначается большая степень того приобретенного свойства, чем та, которая встречается у большинства людей. Второй более придерживается разума, а первый – менее, чем на то способно большинство людей. Из различных видов невоздержанности более излечим тот, которым одержимы меланхолики, чем тот, в котором при всем желании люди не придерживаются принятых решений, и легче излечимы невоздержанные по привычке, чем невоздержанные от природы, ибо легче изменить привычку, чем природу; привычка только потому и становится силой, что принимает облик природы, как это высказывает и Эвен: «Я говорю, о мой друг, что привычка есть не что иное, как продолжительное упражнение. И в конце концов она становится в людях природой». Итак, теперь сказано, что такое воздержанность и невоздержанность, и что твердость и изнеженность, и как они друг к другу относятся.^[19]

§ 12. Но философу-политику необходимо рассмотреть наслаждение и страдание, ибо ведь он создает цель, по отношению к которой одно мы называем безусловным благом, а другое – злом. Сверх того, такое рассмотрение есть вещь необходимая, ибо мы этическую добродетель поставили в связь с наслаждением и страданием; к тому же большинство утверждает, что блаженство связано с наслаждением, почему и название блаженного (μαϰαριος) произведено от слова «радоваться» (χαίρειν). Некоторым кажется, что ни одно наслаждение не есть благо, ни безусловное, ни относительное, ибо благо и наслаждение не одно и то же. Другим, напротив, кажется, что некоторые наслаждения суть блага, но что большинство их дурно. Наконец, третьим кажется, что все наслаждения суть блага. Однако не может быть, чтобы наслаждение было высшим благом. [В пользу] мнения, что наслаждение не есть благо, говорит то, что всякое наслаждение принадлежит развитию чувственной природы, а развитие не имеет никакого родства с конечными целями, как например, постройка дома никоим образом не есть дом. Сверх того, благоразумный избегает наслаждений, а рассудительный стремится к отсутствию страданий, а не к наслаждению. Далее, наслаждения служат помехой рассудку, и это тем сильнее, чем они сильнее, например, наслаждения любви, ибо никто не способен думать о чем-либо в припадке любви. Далее, в наслажден^[20][21]ии нет искусства, хотя всякое благо есть дело искусства; наконец, дети и животные стремятся к наслаждению. В пользу мнения, что не все наслаждения хороши, говорят постыдные, всеми порицаемые и даже вредные наслаждения, ибо некоторые из них влекут за собой болезни; наконец [в пользу мнения], что наслаждение не есть высшее благо, приводит, что оно не есть конечная цель, а развитие.

§ 13. Итак, вот каковы мнения касательно наслаждений; но тотчас выяснится, что из этого не следует, что наслаждение не есть ни благо, ни высшее благо. Во-первых: так как благо двояко (безусловно или относительно кого-либо), то следуя этому, и приобретенные свойства людей двоякие, и движение и развитие двоякое. И те, которые кажутся безусловно дурными, будут для одних безусловно дурными, для других же нет, и даже относительно желательными. Некоторые же виды никогда не безусловны, а суть блага лишь в известное, непродолжительное время, но нежелательны сами по себе. Наконец, некоторые вовсе не суть наслаждения, но лишь кажутся таковыми, а именно те, которые сопряжены со страданием и встречаются ради лечения, как например, наслаждения больных. Далее, так как благо состоит частью в энергии [деятельности] и частью в приобретенном свойстве, то все те действия, путем коих слагается естественная привычка, суть лишь случайные наслаждения. Энергия проявляется в страстях, ставших привычкой и природой; хотя существуют наслаждения и без страдания и страстей, как например, деятельность созерцания, присущая совершенной природе человека. Доказательством сказанного служит, что человек наслаждается не одним и тем же во время восполнения и после восполнения недостатка; во втором случае он наслаждается лишь тем, что безусловно приятно, а во время заполнения даже противоположным приятному; так он наслаждается кислыми и сырыми вещами, которые неприятны ни по человеческой природе, ни безотносительно, то есть они вовсе не доставляют наслаждения, ибо в таком же отношении, в каком приятные вещи стоят друг к другу, в таком же стоят и наслаждения, вызываемые ими. Далее, вовсе не необходимо, чтобы нечто иное было лучше наслаждения, подобно тому, как некоторые утверждают, что цель выше развития, ибо не все наслаждения принадлежат становлению и в связи с развитием, а некоторые суть деятельности и цель; возникают они в нас не от того, что предметы образуются, а от того, что мы ими пользуемся, и цель не во всех нечто различное от них самих, а только в тех, которыми природа удовлетворяет свои потребности: поэтому-то неправильно называть наслаждение продуктом чувственного развития [αίσϑητην γένεσιν], а правильнее называть его деятельностью естественного приобретенного свойства, а вместо чувственной ее следует называть беспрепятственной. Некоторым потому оно кажется становлением, что оно считается безусловным благом; энергия же, полагают они, есть развитие, хотя оно есть нечто иное. Мнение же, что наслаждения дурны, ибо существуют вредные, подобно тому мнению, что здоровые вещества дурны, ибо иногда даже созерцание вредно для здоровья, однако наслаждение, проистекающее от них, не мешает ни рассуждению и никакой другой приобретенной привычке, а мешают им посторонние наслаждения, ибо наслаждения, проистекающие от созерцания и учения, заставляют только человека еще более созерцать и учиться. Основательно мнение, что искусство не имеет применения ни к одному наслаждению, ибо вообще нет искусства в одной энергии, а лишь в способностях, однако кажется, что искусство приготовлять мази и пищу имеет отношение к наслаждению.

Что касается мнения, что благоразумный избегает наслаждения, а рассудительный стремится лишь к безмятежной жизни, и что лишь дети и животные стремятся к наслаждению, то все это решается одним и тем же замечанием. Уже сказано, в каком смысле наслаждения суть безусловно блага и в каком смысле не все наслаждения хороши; именно ^[22]к этим последним и стремятся животные и дети, и именно относительно них рассудительный желает безмятежности, то есть относительно наслаждений, связанных с страстями и с страданием, и относительно телесных наслаждений (ибо ведь таковы эти наслаждения), и особенно относительно избытка их, избытка, который делает невоздержанного невоздержанным; поэтому благоразумный человек избегает подобных наслаждений, ибо существуют наслаждения и для благоразумного.