Читать книгу - "Религия денег. Духовно-религиозные основы капитализма - Валентин Катасонов"

Выше мы уже обсуждали работу Вебера «Протестантская этика и дух капитализма». Мы отмечали, что в его работе содержится много искажений; однако он совершенно прав в следующем своем тезисе: идеалом жизни крайнего протестанта является «кредитоспособный добропорядочный человек, долг которого — рассматривать приумножение своего капитала как самоцель»^[160]. Казалось бы, что «прагматичный» кальвинизм, фанатически «зацикленный» на деньгах, должен быть более «конкурентоспособным» по сравнению с иудаизмом. Это и так, и не так. На «коротких» дистанциях капиталист кальвинистского толка может обгонять капиталиста-иудея^[161]. Однако первый инвестирует прибыль лишь в делание новых денег, а второй — в делание денег и в приобретение власти. Приобретение политической власти дает ему неоспоримые преференции в сфере экономики. У В. И. Ленина есть «крылатая фраза»: «Политика есть самое концентрированное выражение экономики»^[162]. Переиначивая эту фразу к условиям «рыночной экономики» (капитализма) можно сказать: «Политика есть самое концентрированное выражение богатства». Образно выражаясь, традиционное инвестирование денег (в производство и торговлю) приводит к удвоению денег, а инвестирование денег во власть может увеличить их на порядок.

Главная преференция того, кто инвестирует во власть — он получает монопольное право на «делание денег». Речь идет об инициативе еврейских ростовщиков по созданию центральных банков под их контролем^[163]. Сегодня контроль еврейской олигархии над всеми сторонами жизни в США и десятках других стран обеспечивается благодаря тому, что оно контролирует Федеральную резервную систему США (ФРС), осуществляющую выпуск доллара -мировой валюты. ФРС — частная корпорация, главными акционерами которой являются около дюжины крупнейших банкиров мира, большинство которых принадлежат к еврейству или, по крайней мере, являются носителями «еврейского духа»^[164].

Еврейская олигархия захватывает прежде всего контроль над денежно-кредитной системой, где есть возможность делать деньги «из воздуха», оставляя нееврейским предпринимателям материальное производство, в котором бизнес рано или поздно оказывается в долговой петле и банкротится или переходит под контроль еврейских ростовщиков. Тезис о главенстве евреев именно в сфере денег и финансов совершенно не оригинален. С ним соглашаются как евреи, так и неевреи. Например, Л.Д. Вайштейн в книге «Самые богатые евреи мира» отмечает, что «еврейских деловых династий много особенно в финансовой и банковской сфере»^[165]. А. И. Солженицын в известной книге «Двести лет вместе» отмечает, что «евреи были передовым отрядом, создавшим мир капитала (и преимущественно в его финансовых формах)»^[166].

Поэтому в стратегическом плане — выигрыш на стороне капиталиста-иудея (который чаще всего выступает в качестве капиталиста-банкира). Еврей заинтересован в том, чтобы для его протестантского конкурента деньги всегда оставались «конечной целью». По этой причине «избранные» иудеи (верхушка иудаизма) достаточно сдержанно и скептически относятся к официальной идеологии капитализма, рассматривая ее в качестве «продукта» для «внешнего пользования».

Некоторые авторы обращают внимание на то, что Вебер не слишком хорошо разобрался в некоторых нюансах протестантской догматики и кое-что присочинил, чтобы его концепция выглядела «красиво». Здесь мы можем обратиться к работам нашего отечественного исследователя Е.А. Орлянского, который внимательно изучил спор между Зомбартом и Вебером. В этом споре о религиозных корнях капитализма он занимает сторону первого. Орлянский справедливо замечает, что протестантизм даже в таких его радикальных формах, как кальвинизм и пуританизм, на заре становления капитализма имел целый ряд этических ограничений, которые не позволяли протестантам пускаться «во все тяжкие»^[167]. Опираясь лишь на деловую этику кальвинизма и пуританизма, капитализм, как считает Орлянский, не смог бы достичь тех «высот», которых он достиг. Разгадка этих «достижений» проста: основным двигателем капитализма был все-таки иудаизм, протестантизм проигрывал ему не только из-за отсутствия долгосрочных целей, но также по причине более ограниченного арсенала используемых средств обогащения^[168].