Читать книгу - "Герой: эволюция, или Как мы стали теми, кто мы есть - Ли Чайлд"

Также я ничего не имею против заимствований. Например, возьмем английское слово addict – человек, питающий болезненное пристрастие к чему-либо (поскольку уж мы упомянули здесь миллионы таких людей). Это слово произошло от латинского addictus, которое обозначало должника, отданного за долги в рабство своему кредитору.

Хотя ничего подобного уже давно не происходит, когда понадобилось новое слово (вскоре после открытия Сертюрнера, что неудивительно), слово addict оказалось наиболее удачным выбором: позор человека, не платящего долг, сменился позором того, кто покорился своей зависимости, причем оба значения сохранили связь с выразительной, практически буквальной, метафорой рабства. Меня вполне устраивает, что слово nice^[9] за многие века сменило значение неодобрительной оценки на похвалу, а слово bully ^[10] мигрировало в противоположном направлении^[11]. Я запросто могу использовать выражения, изобретенные пять минут назад. Когда я был мальчишкой, слово sick^[12] означало то, чем ты притворялся, чтобы не идти на работу. Теперь оно значит нечто замечательное, превосходное^[13]. Вскоре и это значение изменится. Его позабудут, как забыли множество модных словечек, которые мы употребляли в давние годы. Ну и бог с ними!

Однако необходимо заметить, что время от времени здравый смысл все же уступает дорогу педантизму. Лично меня больше всего раздражает слово dilapidated – «ветхий, полуразвалив-шийся». Вот же, прямо посередине слова, стоит латинское lapis – «камень»! То есть когда о здании говорят dilapidated, это значит, что в нем не хватает камней: может быть, они вывалились или их специально вынули, украли, чтобы использовать в других постройках. Следовательно, ни дощатая хибара, ни кирпичный дом не могут быть dilapidated – в них ведь никогда и не было камней! Такие вещи могут вызывать раздражение.

Вот они, опасности классического образования. Сейчас ничему подобному уже не учат, но учили на протяжении доброй пары веков до моего рождения. Любой образованный человек в Европе получал солидные знания в области классических языков. Конечно же, был с ними знаком и тот, кто изобрел слово addict. Думаю, не будет преувеличением сказать, что латынь и греческий были известны в любом доме, где имелись хоть какие-то книги помимо Библии. А если владелец такого дома еще и проучился какое-то время в университете, то к накопленным знаниям о классических языках добавлялась и культура народов, которые на них говорили, их истории, мифы и легенды. Несомненно, и Габриэль Фаллопий был со всем этим знаком. И Фридрих Сертюрнер, конечно же, знал о греческом боге грез (и, скорее всего, не отказался бы потратить 45 минут на дискуссию о том, почему это бог именно грез, а не сна). В Германии XVIII–XIX веков любой человек, имевший квалификацию фармацевта, конечно же, знал такие вещи.

Это относится и к Феликсу Хоффману. Итак, почему же он назвал открытое им вещество героином?