Читать книгу - "Пожалейте читателя. Как писать хорошо - Курт Воннегут"

Это событие наряду с другими стало топливом для его творчества и сформировало его взгляды. (Впрочем, вопреки расхожему мнению, оно не явилось для него первым творческим импульсом. Еще до того, как пойти на армейскую службу, он уже двигался к писательству.) Я намерена провести вас сквозь лабиринт его советов, подобно некоему режиссеру-кукловоду: приводя эпизоды его биографии, когда они способны пролить свет на то, как он приобрел мудрость, которой с нами делится; уточняя (по возможности), из какого момента или периода его жизни (начало писательского пути, становление, творческая зрелость) берет начало та или иная рекомендация; рассказывая о подходящих случаях из его жизни – и из моей собственной (когда это уместно).

~

Меня попросили написать эту книгу в Фонде Воннегута. Собственно, предполагалось, что ею займется Дэн Уэйкфилд^[9]. Но он был слишком утомлен после составления двух других книг воннегутовских текстов – «Писем», комментированного собрания избранных посланий К. В., и «Здорово, правда?», антологии воннегутовских речей. Кроме того, его тянуло вернуться к собственной прозе. Вот он и позвонил мне. И очень настойчиво заявил: «Ты идеальный автор для этой книги. Ты преподаешь писательское мастерство, ты сама пишешь прозу, ты у него училась, ты его знала лично. Замечательное сочетание. Всё сходится».

Предполагалось, что примерно 60 % текста составят слова Курта Воннегута. А все прочее целиком лежало на мне – в том числе и композиция книги.

Дэн уверял: чтобы продемонстрировать свой писательский стиль и показать, что я в состоянии справиться с этой задачей, мне надо просто написать заявку (в виде предисловия к предполагаемой книге) и вместе с составленными мною краткими биографиями Воннегута, которые когда-то напечатали Brooklyn Rail и Writer’s Digest, отправить ее Дону Фарберу, руководителю Фонда Воннегута, другу и адвокату К. В., а также Артуру Клебаноффу, главе электронного издательства RosettaBooks. Обо мне Дэн, по его словам, им уже рассказал.

Месяц спустя, когда я была волонтером на Бруклинской книжной ярмарке за столиком Мемориальной библиотеки Курта Воннегута, Джулия Уайтхед, директор библиотеки, познакомила меня с Дэном Саймоном, основателем издательства Seven Stories Press: в свое время он опубликовал две последние книги Воннегута, да и вообще хорошо его знал. Я объяснила ему суть проекта. Саймон прошептал: «Я бы с радостью выпустил эту книгу». В результате появился новый контракт – между Фондом Воннегута, RosettaBooks, Seven Stories Press и вашей покорной слугой. Вуаля. Так что, в какой бы форме вы ни читали этот текст, знайте: эта форма учтена в нашем контракте.

~

Уилфрид Шид^[10] писал о Воннегуте: «Его не загонишь в рамки какого-нибудь “изма”, даже самого хорошего», отмечая, что он предпочитал «опираться на интуицию, когда дело касалось его политических взглядов – даже его пацифизма»^[11]. Воннегут всегда склонен был видеть другую сторону медали, всевозможные неоднозначности, двусмысленности и противоречия.

Ведь, как ни крути, его некогда захватил в плен и принудил работать (таскать и перевозить трупы) вражеский режим, погрязший в идолопоклонстве перед тираном, прогнивший из-за стремления людей к легким авторитарным решениям.

К. В. оценил бы палиндром швейцарского художника Андре Томкинса: «DOGMA I AM GOD»^[12][13].

Что до меня, мне хотелось бы по возможности погасить мой личный и читательский порыв относиться к рекомендациям Курта Воннегута как к догме. Я надеюсь добиться этого разными способами – в частности, взяв на вооружение понятие «Протемнения»^[14].

Эта концепция позаимствована мною из «Глубокой простоты» Уилла Шутца, вышедшей в 1979 г. Если верить обложке, это «книга, придающая смысл всему Движению за развитие человеческого потенциала». Шутц, ведущий психиатр этого движения, почти сразу же гордо перечисляет свои «регалии», утверждая, что изучил все пути расширения сознания, души и возможностей тела, какие предлагает движение. Кроме того, он провел бесчисленное множество семинаров в Институте Эсален^[15]. Книга у него получилась лаконичная, практичная и по-настоящему полезная (в настоящее время ее, правда, приобрести нельзя: все предыдущие тиражи раскуплены, а новые не печатаются). Однако за прошедшие с ее выхода тридцать лет мне сильнее всего врезалась в память последняя глава – «Протемнение». Начинается она так: «Иногда мое упорное стремление к росту делается предметом веселого изумления со стороны той моей части, которая постоянно наблюдает за мной». Порой он уставал от этого стремления – и принимался бунтовать.

Так он и придумал психологическую мастерскую под названием «Протемнение». Ее участников побуждали всячески отклоняться от праведного пути, проявлять поверхностность и упиваться невзгодами, которые они сами же на себя навлекли. Они пили как лошади, курили как паровозы, набивали брюхо дрянным фастфудом и винили в своих проблемах не себя, а всех остальных – начиная с других участников мастерской и кончая всемогущим Господом. На обучающих занятиях каждый рассказывал о своей худшей черте и объяснял, как другие могли бы приобрести ее. Один из участников заявил, что он никогда ничего не доводит до конца. Он пообещал, что непременно научит этому всю группу – в ближайшую среду. Но, когда пришла среда, оказалось, что он уже перестал ходить на занятия мастерской.

Результаты обучения в мастерской «Протемнения» ошеломляли. Эти занятия не уступали по эффективности обычным психологическим мастерским в том, что касается осознания «человеческой комедии», в которой играем мы все, и того, что участники сами выбирали, как им поступать, а значит, могли сделать и иной выбор.

Я решила использовать термин «Протемнение» как своего рода руководящий принцип. Когда возникают альтернативы, иронические вариации, предупреждения, касающиеся советов или идей, которые уже были высказаны (или противоречащие высказанным советы и идеи), имейте в виду: тут действует концепция «Протемнения». (Изначально такие места выделялись жирным шрифтом, но этот нюанс куда-то канул в процессе редактирования.) Этот термин и эта методика, надеюсь, дадут толчок развитию представлений о том, что истина (не путать с фактом) может быть многогранной и что Воннегут был человеком, а не богом-догмой^[16].