Читать книгу - "Страшные немецкие сказки - Александр Волков"

Еда, которую ведьма дает Гензелю и Гретель, а Яга — мальчику или молодцу, имеет ритуальное значение. Отведав пищи мертвых, герой в состоянии проникнуть в их мир. Молодец туда рвется, поэтому не боится пищи и даже просит ее у Яги. С теми же целями он моется в бане.

Полноте! Оттого ли герой требователен? Ведь он «холодный и голодный» и потому напоминает хозяйке о законе гостеприимства ^[201]. Таков контраргумент Новикова. От себя добавлю следующее. Если уж ссылаться на древние обычаи, следовало бы помнить: это не мертвые кормят живых, а живые — мертвых. У славян в поминальные дни полагалось ухаживать за гостями из иного мира — кормить их, топить для них баню, а также согревать их (!) с помощью специально разведенных костров. В древнерусских книгах XIV–XVII вв. осуждаются «моления навьям (мертвым) в бане» ^[202]. Навьи — это само воплощение смерти (лат. nahwe — «смерть», nahweht — «убивать»; чеш. naw, nawa — «смерть, могила», unawiti — «загубить»), чье имя похоже на Nya, отождествляемого с римским Плутоном в списке польских богов Яна Длугоша (1415–1480). Навьям родственны украинские навки (мавки) и болгарские нави — колдуньи, сосущие кровь у беременных женщин и детей и пьющие молоко у скотины. Считалось, что мертвецов желательно ублажить: в баньку сводить, за стол посадить ^[203]. Православному читателю, полагаю, знакомы пережитки этого обычая.

Неужели опять совершилось обрядовое «переворачивание» и мертвец принялся кормить живого? Отнюдь нет. У отсталых народов бытуют такие же обычаи, например, у калифорнийских индейцев близкие приходят каждый день в течение года в те места, которые часто посещал покойник при жизни, и оставляют там еду ^[204].

Чтобы обосновать ритуальный характер отрубания пальца, аллюзией на которое служит его ощупывание, Пропп ссылается на Г. Вебстера, обнаружившего этот жестокий обычай у туземцев ^[205]. Мелетинский идет еще дальше. Он видит обрядовые следы в… отрубании головы, символизирующем временную смерть и новое рождение неофита. Таким испытаниям подвергаются средневековые ирландские герои и Гавейн в романе о Зеленом рыцаре ^[206]. Интересно, как выкрутился бы Гензель, если бы ведьма захотела пощупать его голову? Разве что в клетке завалялась бы бесхозная черепушка…

«Первобытные» ритуалы ни подтвердить, ни опровергнуть невозможно. Либо вы верите в Пещерного человека а-ля Хлаканьяна, либо нет. Между тем пальцы и головы почитались в древности наделенными магическими свойствами. О мертвых головах мы еще будем говорить, а сейчас о пальцах: «Ведьмы в Германии, вырывая трупы маленьких детей и выкидышей, отрезали у них пальцы и потом в случае надобности жгли их и тем самым усыпляли всех живущих в доме». Чешские и русские воры старались добыть «мертвые» руку или палец. Отрубленные пальцы применялись в лечебных целях, а те же ведьмы не гнушались убивать детей для отрезания у них различных частей тела. На процессе ведьм из Наварры в 1610 г. было сообщено об использовании свечи, сделанной из руки младенца, удушенного до крещения ^[207]. Так что интерес сказочной ведьмы к пальцу оправдан.

К отрубанию пальца функционально примыкает мотив расчленения. Герой разрезает дочку ведьмы, а туловище самой ведьмы (Яги) могут разрубать на части и «затаптывать в тину» ^[208]. Следовало бы предположить, что бедному туземцу при инициации рубили что ни попадя, но мы лучше вспомним о традиционной расправе над беспокойными мертвецами: извлечь из могилы труп, расчленить его на части и сжечь.