Читать книгу - "Язык Адама. Как люди создали язык, как язык создал людей - Дерек Бикертон"

Исходный материал для языка?

Одну из лучших гипотез последнего времени относительно СКЖ у шимпанзе и бонобо выдвинули Эми Поллик (Amy Pollick) и Франс де Ваал (Frans de Waal) из Национального центра по изучению приматов Р. Йеркса. Они составили список из тридцати одного жеста, пятнадцати вокализаций и трех мимических выражений. Из этих сигналов три жеста и шесть вокализаций принадлежали исключительно шимпанзе, а два других жеста и шесть вокализаций имелись только у бонобо. Используя эти данные, Поллик и де Ваал пришли к довольно странному выводу: к поддержке теории о том, что язык человека имел скорее жестовое, а не вокальное происхождение.

Странен он тем, что тогда как 84 % жестов — и только 20 % вокализаций — являются общими для двух видов, эти жесты, скорее

Но здесь нам следует двигаться вперед с чрезвычайной осторожностью. Мы практически ничего не знаем о том, что происходило непосредственно после разделения. Все, с чем мы можем работать, — это редкие и разрозненные фрагменты костей и пара-тройка чрезвычайно примитивных инструментов. Мы вынуждены маневрировать, как мифические гребцы, между Сциллой — рассмотрением этих наших предков как точных копий современных человекообразных — и Харибдой — описанием их на основании интуитивного чувства прекрасного, а не правдоподобия, пользуясь нашей невежественностью как правом печатать деньги.

Среди всех этих теорий происхождения языка, пожалуй, самая привлекательная — это теория о поющих обезьянах.

Музыка создала человека?

И музыка, и язык являются универсальными для представителей человеческого рода и присутствуют только у нас. Оба отличаются тем, что имеют комплексную и подчиненную правилам структуру и (в отличие от песен большинства других видов) потенциально являются бесконечными и могут продолжаться сколь угодно долго. Что может быть приятнее и логичнее, чем обнаружить, что они близко связаны друг с другом и имеют единое происхождение?

Вдобавок к такой интуитивной привлекательности, эта гипотеза имеет долгую историю. Идея о тесной связи языка и музыки в их происхождении была высказана еще Руссо и другими философами Просвещения. Дарвин считал, что «нам недалеко до мысли, что прародители человека, женского или мужского пола, или обоих полов, прежде чем они приобрели способность выражать свою взаимную любовь членораздельной речью, старались пленять друг друга музыкальными голосами и ритмом». Согласно Отто Есперсену (Otto Jespersen), писавшему спустя полвека, что «язык родился в дни, когда человечество вовсю ходило на свидания — первые проявления речи, как мне представляется, были чем-то средним между ночными любовными излияниями кошки на крыше и мелодичной любовной песнью соловья». Более точно, хотя местами и не менее поэтично, развитие понятий предстает в более современной книге под названием «Поющие неандертальцы» («The Singing Neanderthals»), написанной Стивеном Митеном из Университета Ридинга. Заметьте, что связь между сексом и тем, что было названо «музыкояз» (или «музиланг»), имеющаяся в работах и Дарвина, и Есперсена, хорошо согласуется с точкой зрения, которую поддерживают Митен и Джеффри Миллер, о том, что язык мог появиться, по крайней мере частично, как форма демонстрации готовности к спариванию.

У этой гипотезы есть и слабое место, заключающееся в том, что, когда речь идет о наших ближайших родственниках, в их вокализациях может быть найдено столь же мало музыки, сколько и объективной референции. Чтобы найти хоть что-то, выглядящее как предшественник музыкояза, нужно вернуться назад как минимум на уровень гиббонов.

Гиббоны — это относительно недалекие родственники человека, они отделились от общего для нас и человекообразных обезьян предка примерно между двенадцатью и двадцатью миллионами лет назад. И гиббоны поют, в этом нет никакого сомнения. Их песни могут продолжаться до полутора часов — дольше, чем большинство человеческих. Более того, гиббоны поют дуэтами, которые практически всегда состоят из сложившихся пар (гиббоны, в отличие от человекообразных, исключительно моногамны). Поэтому было высказано предположение, что некоторые неопределенные предки человека создавали подобные песни. Спустя какое-то время (по версии Митена, это случилось не раньше, чем возник современный человек, то есть едва ли больше пары сотен тысяч лет назад) музыкояз, который Митен также называет «Хммммм» — холистические, манипулятивные, мультимодальные, музыкальные и подражательные высказывания — должен был распасться на то, что стало музыкой, и то, что стало языком.

В целом (за исключением гипотезы о водном происхождении человекообразных, которая утверждает, что на некотором этапе своей эволюции предки человека жили, по крайней мере частично, в воде) эволюционная наука предпочитает всеобъемлющие объяснения — в них есть неотразимая привлекательность, как у предложений «два по цене одного» в супермаркете. Когда единая общая теория объясняет множество особенностей, она практически всегда предпочитается набору различных объяснений для каждой черты й отдельности. Но в этом конкретном случае такая «зонтичная» теория по целому ряду причин не работает.

Такая теория предполагала бы, чтобы громкая и продолжительная песня некоторого рода исполнялась на протяжении периода в добрый миллион лет, в течение которого предки человека обитали в обширных безлесых саваннах, более сухих и обладающих большей протяженностью, чем саванны, существующие сейчас в некоторых областях Восточной Африки. Почему тогда ранний человек упражнялся в пении в таких условиях?

Она связана с механикой, основными деталями того, как мы могли перейти от песни к языку. Это тот случай, когда нечто, не имеющее значения, его приобретает — не смутное, обобщенное эмоциональное ощущение, вызываемое музыкой, но точное, относящееся к конкретным вещам. Предлагаемое решение не было сформулировано для того, чтобы поддержать гипотезу о поющих обезьянах, но было активно подхвачено защитниками музыкояза, такими как Митен, потому что, как и спасательный круг, оно, похоже, действительно удерживает их на плаву в сильно волнующемся море. Давайте посмотрим, как и почему было предложено это решение.

Привлекательность холистического подхода

Заметим для начала, что проблема перехода от песен без слов к некоему роду протоязыка — искусственно созданная. Под искусственно созданной проблемой я подразумеваю проблему, которую не обязательно иметь, которую мы сами создали и можем легко обойти простым отвержением гипотезы о поющих обезьянах. А решить ее можно, только если предположить наличие некоего протоязыка, сильно отличающегося от того, который большинство людей себе представляло ранее.

Когда я впервые начал развивать идею о протоязыке, я предполагал, что он может выглядеть как что-то вроде современного пиджина, пиджина на самой ранней стадии развития. Он состоял бы из небольшого количества словоподобных единиц, — были бы это жесты или речевые высказывания, совершенно не важно, скорее всего, имелись бы и те, и другие, — случайно связанных между собой, если связанных вообще, без того, что можно назвать грамматической структурой, единиц, дополненных указательными жестами, пантомимой и любыми другими средствами, которые могут быть обеспечены при помощи рук или рта.