Читать книгу - "Пламя Яхве. Сексуальность в Библии - Ричард Дэвидсон"

Какой радостной была первая свадьба! Когда Адаму представляют его жену, он в страстном восторге произносит первые известные нам слова. Это поэзия (и песнь?). Начало фразы (zōt happaam) сложно перевести с иврита на современный язык. Получается нечто вроде: «Наконец-то! Вот она!» Как мы уже сказали, специально для Адама женщина эстетически хорошо выстроена (bānâ стих 22) – она изумительно красива – и Адам не может сдержать восторга. Понимая, кто она, он осознает и свое подлинное «я», а игра слов (iššâ/«женщина» и iš/«мужчина») отражает верность и брачные обеты (см. выше). Однако не выдает ли эта фраза также дух легкости и веселья в сердце Адама? Он видел, как животные возятся и играют, каждый со своим спутником. Теперь он чувствует, что и у него есть близкий партнер – не только по владычеству, но и по сексуальной близости и игре. Тональность его ответа на сотворение Евы выдает, помимо верности и долга, еще и чувственный восторг, предвкушение приключения, бурную радость.

В пользу такого толкования свидетельствует и последний стих Быт 2. Это последнее слово о райском идеале сексуальности: «И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» (стих 25). Последнюю фразу точнее перевести «…и не стыдились друг друга (гитпаэль глагола bôš. – Р. Д.)».^[199] Если сопоставить это с «постыдной наготой» в Быт 2,^[200] смысл ясен: «По замыслу Божьему, люди не должны стыдиться сексуальности. Стыдливость в ней есть следствие греха».^[201] Бог желал, чтобы сексуальность была целостной, прекрасной и благой. Сексуальность должна проявляться между супругами без страха и помех, стыда и смущения. Вторая глава Бытия «пронизана атмосферой беззастенчивой сексуальности. Здесь нет пуританского и аскетического умаления сексуальности. Нет и ни малейшего намека на нравственную и культовую нечистоту… Единение пары есть здравое, безоговорочное и незамутненное исполнение воли Творца».^[202]

Последний стих рассказа о творении показывает божественную санкцию на свободную, чувственную и эротическую сексуальность. Адам и Ева стоят нагие и не испытывают стыда. Они смотрят друг на друга и радуются. Они глубоко, страстно и романтически влюблены.^[203] Лаконично и целомудренно рассказчик рисует картину человеческой сексуальности, какой она должна быть по замыслу Божьему.

Как единая плоть – не только секс, так и нагота – не только обнаженность тела.^[204] Подразумевается способность «стоять друг перед другом обнаженными, без прикрытия и претензий, ничего не скрывая, но видя партнера таким, каков он на самом деле, и показывая ему настоящего себя, – и все равно не стыдиться».^[205] «Адам и Ева стояли друг перед другом нагие и не чувствовали стыда. Они были полностью уязвимы в присутствии друг друга, но не ощущали ни застенчивости, ни вины, ни стыда».^[206]

В композиционном плане рассказ о церемонии брака и свободной сексуальности Адама и Евы – кульминация Быт 2 – параллелен рассказу о субботе, кульминации первого рассказа о творении в Быт 1:1–2:4а. Духан показал, что рассказы о творении находятся в литературном структурном параллелизме по семи разделам.^[207] Рассказчик неслучайно соотнес субботу и брак – два института, которые продолжают существование в истории спасения за пределами Эдема. Своим присутствием Бог актуализирует святость субботы (2:3) и празднует брачный союз (2:22–23). Связывая эти два института, рассказчик предполагает, что брачный союз свят, как свята суббота.^[208] Узы союза между мужем и женой священны подобно узам между Богом и человечеством, олицетворяемым субботой. Но в отличие от языческих культов плодородия, сексуальность священна не в смысле «сакрализации/обожествления секса», а поскольку ее озаряет благословение и присутствие Бога.^[209] Человеческая сексуальность есть священная мистерия, созданная Богом.^[210] Уже с начала библейского канона становится ясно, что брачные отношения иллюстрируют отношения между Богом и человеком, воплощенные в субботе, а близость между Богом и человеком, задуманная для субботы, иллюстрирует близость, которую Бог задумал для брака.

Близость в пределах сакрального пространства, святилища, (2:15–23) есть аналог кульминации первого рассказа о творении (2:1–3), где мужчина и женщина переживают близость в рамках сакрального времени – субботы. Суббота, святилище и брак здесь пересекаются.^[211] Первые мужчина и женщина, созданные в шестой день и объединенные в священном браке в преддверии субботы, явно намереваются соединить святость субботы со священной близостью брачной любви. Та первая пятничная ночь в Эдеме^[212] – канун субботы^[213] – была их брачной ночью. Упоминание о «единой плоти» и обнаженность друг перед другом без стыда (стихи 24–25), следующие сразу за брачной церемонией и параллельные субботе в первом рассказе о творении, – все это подтверждает, что сексуальный союз и суббота не враждебны друг другу. Бог, освящающий первую субботу своим присутствием, освящает и брачное ложе в субботу, когда Адам и Ева вступают в сексуальную близость.