Читать книгу - "Теория каваии - Инухико Ёмота"

Вызывает желание управлять, владеть, господствовать. // Все это исключено.

В некотором отношении на него смотришь сверху вниз. // Опять же, исключено.

Большая разница в критериях и нормах употребления в зависимости от гендера. // Эта разница невелика.

Женщина может употреблять это слово с оттенком иронии, сарказма и пр. // Возможно только буквальное восприятие, качество принимается всерьез.

Выдающиеся японские актрисы XX века: Сэцуко Хара (слева), Аяко Вакао (справа). Разница между прекрасным (уцукусии) и милым (каваии)

Сейчас, переписывая эти ответы (причем не так важно, насколько они правдивы), я подумал о том, что в любом случае в результате получается картина, которая достаточно полно охватывает все окружающее. Даже если ограничиться исключительно моей профессиональной областью — историей кино, — аналогичное противопоставление каваии vs уцукусии имеется как между такими легендами, как Ли Сянлань (Ёсико Ямагути) и Сэцуко Хара, так и между Аяко Вакао (изысканный, редкий цветок, эталон женского лица) и Саюри Ёсинагой^[104] (святая; невозможно допустить мысли, что такие, как она, справляют малую нужду, как все обычные люди)^[105]. Только сейчас меня осенило: если разобраться, все мои прошлые киноведческих разыскания, по сути, были посвящены операции различения этих двух типов привлекательности.

Кстати, у Ролана Барта в «Мифологиях»^[106] сравниваются две актрисы — Одри Хёпберн и Грета Гарбо. О первой говорится, что ее лицо носит «субстанциальный характер», ему присуща «индивидуальность», в ее лице явлено «событие», при этом «в нем нет ничего сущностного», тогда как вторая подобна «платоновской идее человеческого существа», ее лицо — это «абсолютное состояние плоти, недостижимое и неотвязное»^[107]. Во французском языке нет подходящего слова для каваии, и, скорее всего, по этой причине Барту пришлось использовать такие сложные обороты. А ведь мог бы прямо так и написать: Хёпберн — каваии, а Гарбо — уцукусии. Необыкновенная популярность Хёпберн в Японии часто становится темой для обсуждения и за рубежом в том числе; если подумать, наверное, причина заключается в присущем японцам комплексе каваии. Кстати, здесь уместно было бы вспомнить фильм «Слишком красивая для тебя» (реж. Бертран Блие, 1989) с Жераром Депардье в главной роли: кино с налетом злобной издевки. В этом фильме Депардье попадает в трудное положение: он собирается жениться на опрятной, бесконечно проницательной красавице Кароль Буке, но вступает в аморальную связь с простушкой средних лет, чем доводит Буке до отчаяния. Это история о том, как каваии побеждает уцукусии.

Как бы то ни было, очертания каваии, находящегося где-то по соседству с уцукусии, уже прояснились. В противовес священному, совершенному и вечному, оно, наоборот, есть нечто поверхностное, изменчивое, простовато-несовершенное, незрелое. Но если посмотреть на эти кажущиеся недостатки с другой стороны, то налицо конструкция, с которой легко подружиться, она проста в обращении и вызывает психологическую близость. Уцукусии зачастую связано с табу, с невозможностью прикоснуться к нему, тогда как каваии вызывает у людей желание прикоснуться и защитить его. Иначе говоря, такое желание синонимично желанию повелевать, поместить предмет ниже себя, и в этом случае его существование может рассматриваться как неполноценное. Человек, произносящий каваии, имеет такие критерии оценок, которые сильно варьируются в зависимости от гендера, к тому же он сознает, что эта вещь временная, целиком и полностью зависящая от сиюминутности «здесь и сейчас». Существование каваии в вечности — абсурдная идея, оксюморон. А потому старомодную чопорность и серьезность применительно к данному слову можно смело отбросить. «Ка-ва-и-и!» — вот как это произносится. Так в этом слове сохраняется гораздо больше телесного движения, жеста, нежели когда употребляется уцукусии.