Читать книгу - "Машинерия портрета. Опыт зрителя, преподавателя и художника - Виктор Меламед"

Среди знаменитых красавиц всех времен встречаются лица детские или почти детские; среди знаменитых мужчин, которые считаются красавцами (здесь действует эффект ореола: знаменитости мы с большей вероятностью припишем красоту), они сравнительно редки, но, кажется, за последние десятилетия стали встречаться чаще. Таких актеров, как Леонардо Ди Каприо или Олден Эренрайк, трудно представить в ролях героев-любовников во времена Хамфри Богарта и Гэри Купера. Вероятно, внешность человека продолжает эволюционировать, всё дальше удаляясь от брутальных образов наших предков.

Привлекательность альфа-особи: мощный торс и конечности, маленькая по отношению к телу голова, рельефная нижняя челюсть, надбровные дуги – всё это указывает на избыток тестостерона. Притяжение этого полюса не зависит от пола героя. Альфа – это вождь, с ним/ней мы чувствуем себя увереннее. Желание смотреть на образцовые взрослые особи своего и противоположного пола продиктовано не только сексуальным влечением, но и необходимостью учиться у них, инстинктом подражания.

Критерии сексуальной привлекательности разнятся в зависимости от местных традиций и возрастов социальных групп. Это смешение в разных пропорциях альфа-самца и ребенка плюс ярко выраженные вторичные половые признаки: губы, грудь, ягодицы, талия у женщин, волосяной покров у мужчин и еще то, о чем в контексте портрета обычно не говорят, а зря: запах и голос (см. параграф «Синестезия»).

Общий знаменатель этих трех полюсов – здоровье. Оно выражается в примерно адекватных возрасту размерах, чистой коже, симметрии лица и тела. Все люди в той или иной мере асимметричны, но сильная асимметрия означает худшее питание в детстве, более слабые кости и деформацию лица, вызванную, например, привычкой спать на одном боку.

Стереотипы, сложившиеся в обществе, часто противоречат интуитивным критериям красоты. В Японии до наступления модернизации женщины красили зубы черным: плохие зубы говорили о достатке и доступе к сладкому и мягкой пище. Наоборот, крупные белые резцы ассоциировались с деревенским происхождением и глупостью, в манге и сейчас дураков изображают с ослиными зубами.

В то же время лысину японцы считали знаком мужской зрелости и выбривали голову до макушки заранее. Это кажется более логичным с эволюционной точки зрения, чем презрительное отношение к лысине в европейской культуре.

Замечали ли вы, как привлекает внимание человек с косоглазием, даже легким? Мы не можем определить, куда направлен его взгляд, но нам необходима ясность, и любая задержка на пути к ней заставляет нас сильнее напрягать внимание. Именно поэтому нас пугают лица, контрастно освещенные снизу. Этим эффектом пользуются многие художники и фотографы, с помощью света и цвета ломая симметрию лица, мешая считывать его пропорции и эмоции.

Понимая при взгляде на человека, что с ним что-то не так, мы испытываем сложную смесь отторжения и притяжения: интерес к странному, желание в подробностях разглядеть изъяны внешности или опасные признаки болезни и в то же время страх заразиться и агрессию в адрес того, кого нужно изгнать из группы здоровых. Если лицо человека при этом красиво, то есть обладает перечисленными выше чертами, наше эмоциональное отношение к нему будет пульсировать кубом Неккера. Сочетание привлекательности и болезненности надолго задерживает внимание зрителя. Этот эффект популярен у поп-сюрреалистов и многих других графических субкультур, включая ту же мангу: девушки-зомби, девушки с текущей из глаз кровью и т. п. Достаточно вспомнить чахоточных красавиц декаданса и анорексичных моделей совсем недавнего прошлого. Важно, что те, кто считает их красивыми, принадлежат к той же среде, то есть определяют красоту исходя из социальной близости.

Джонатан Эдвардс (Jonathan Edwards)

Портрет Джона Колтрейна

Важный критерий красоты – принадлежность к «своим», к своему этносу и, в частности, сходство с матерью или отцом. Определив, что перед нами свой, мы подпадаем под действие эффекта ореола: внешность земляка мы оцениваем более благожелательно, а красивый человек кажется нам более умным. И наоборот, человек, сказавший глупость, перестает казаться нам привлекательным. Это система с положительной обратной связью: впечатление, что человек красив, и впечатление, что он умен, подкачивают друг друга (эффект ореола могут также создавать власть, деньги, слава).

Только для своего круга мы можем уверенно определять степень развития, сопротивляемости болезням и т. д. Поэтому ксенофобия, с эволюционной точки зрения, неудивительна: если внешность человека – открытая книга, мы чувствуем себя спокойно и уверенно, а если считывание всего, что нас интересует, затруднено, мы неизбежно испытываем тревогу. Одна из задач, которые могут стоять перед портретистом, – развернуть зрителя лицом к другому, к чужому, показать его красоту и достоинство. Эту задачу нельзя решить через компромисс непривычной внешности с привычными стереотипами красоты. Но, если мы хотим, чтобы герой понравился зрителю, в портрете стоит создать приятную атмосферу с помощью теплых тонов, свечения, декоративных элементов, как на портрете Дэнни Трехо.

Стандарты красоты меняются еще и потому, что люди в целом становятся здоровее. Хорошая кожа и ровные зубы перестали быть редкостью и привлекать внимание. Думаю, это одна из причин того, что в моду вошли странные, необычные образы, какие раньше невозможно было представить в модных журналах и рекламе: гротескно ювенильные модели (Лора О’Грэди – Laura O’Grady), крупные и очень крупные, пережившие серьезные травмы и ожоги, модели с генетическими аномалиями (Мелани Гейдос – Melanie Gaydos), с остро непривычными европейскому глазу этническими чертами (Алек Век – Alec Wek). Модель Винни Харлоу (Winnie Harlow) родилась с симметричным витилиго по всему телу – благодаря ей эту особенность язык не поворачивается назвать болезнью. Прорываясь в наше визуальное поле, эти люди дают шанс тысячам детей избежать травли, которую, как правило, пережили сами. Эффект ореола заразителен и передается через формальное сходство.

К слову, портрет Винни Харлоу был бы непростой задачей: сама форма пятен на ее лице – очень выразительная, знаковая. Просто воспроизвести ее достаточно для получения сходства и визуального эффекта, но недостаточно для портрета. Художнику нужно будет провести зрителя мимо этих пятен, сквозь них и вовлечь в более глубокое изучение героини.

Полюсов красоты множество: инопланетянин-андрогин, гротескно изящный и максимально непохожий на «обычного» человека, цисгендера, человек будущего, если представлять себе эволюцию человека как движение от коренастых кроманьонцев к сегодняшним фотомоделям и далее; благородный денди, Джеймс Бонд; монашка, «светящаяся внутренней красотой», идеал чистоты, смирения, служения высшей цели. В любом образе есть доля стереотипа, и его появление, осознанное или неосознанное, может быть обусловлено не только уместностью, но и привлекательностью для художника. «Персональный стиль» часто формируется под давлением любимого стереотипа, и это гарантированно ведет к потерям в точности портретов, к стандартизации всех портретов автора. Суперстимулы притягивают не только внимание зрителя, но и, скажем так, стрелку компаса художника.